Дамир Берхеев - В поиске индиго [СИ]

— Проверим оставшиеся комнаты и к Митчу на второй этаж, — сказал Алекс, пока его брат заряжал трофейное оружие.

Обойдя оставшиеся комнаты на первом этаже, они убедились, что помещения пусты. Поднявшись на второй этаж, первый, кто бросился в глаза братьям, был лейтенант Томсон, прижавшись к стене, он вел короткий огонь, заставляя окруженных бессмысленно тратить патроны на полицейского.

— Не выглядывайте в коридор! — скомандовал Томсон. — У них узи.

Как только он это сказал, послышались глухие выстрелы полуавтоматов.

— Сейчас бы «Ф-5» или «Си-4», и все проблемы бы разрешились, — даже в такой обстановке с лица Митча не сходила улыбка.

Троица сидела вдоль стены, пока стрелки строчили короткими очередями.

— Сколько их? — уточнил Сайман.

— Двое? — вынув магазин одного из пистолета, Томсон насчитал два патрона. — Плохо. У меня один пистолет с полной обоймой.

— Дай мне два патрона со своего ствола, — пока происходил обмен орудиями, выстрелы прекратились. — Что там по периметру?

— Через пять метров две комнаты с открытыми дверями на пути никаких преград, — пояснял Митч. — Сами они ведут стрельбу из-за полуоткрытых дверей — до них метров пятнадцать. Стрелки из них, честно говоря, так себе.

Алекс заполнил обойму и перезарядил пистолет:

— В общем, предлагаю следующее: нужно отвлечь их. Стреляем бесперебойно, чтобы они дали нам время выйти в коридор, и у нас полторы секунды, только добраться до комнат и занять лучшую позицию. Митч, уйдешь в правую комнату, а я в левую. Сайман, прикрываешь нас из-за спины.

Все кивнули в знак понимания плана.

— Погнали!

Внезапными выстрелами они не только выудили лучшую позицию, но и шальной пулей попали в одного из стреляющих.

— Одни остался, — констатировал Митч. — Прихлопнем гада. На три… два… раз… Получи, сукин сын!

Дверь вылетела из петлей, накрыв стрелка. Фитцжеральд и Томсон не переставали стрелять в фанерное укрытие. Когда вместо выстрелов уже послышались пустые щелчки, из-под белой двери, накрывшей стреляющего, потекла алая струя. Они даже не удосужились поднять фанерный щит и убедиться в ликвидации цели. Митч заглянул в соседнюю комнату. Там лежал второй стрелок, истекающий кровью. Афроамериканец пытался прикрыть ладонью кровоточащее плечо, но по его виду можно было определить — минут через пять он без сомнений лишится сознания. Лейтенант, осторожно ступая по паркету, подошел к парню:

— Я… — когда полицейский пытался морально сломать допрашиваемого, он всегда говорил медленно и растянуто. — Я, как дон Корлеоне, хочу сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

«Как говорилось в одном из художественных фильмов: „Все когда-нибудь начинают говорить“. Если человеку доступно объяснить, какие чувства возникают при отстреле коленной чашечки, а в тяжелых случаях и продемонстрировать на нем, то заговорить может и немой».

Здание, в котором находились Алекс, Сайман и Митч — была лишь верхушкой айсберга. А основа «дома ужасов» находилась под ногами. Спустившись в подвал здания, они обнаружили огромную съемочную площадку. Дюжина раздетых мускулистых парней разных рас, возрастов совокуплялось с четырьмя девушками в разных позах.

Первая девушка стояла на четвереньках, посреди площадки, ее ладони были прибиты к полу гвоздями, а ноги прикованы металлическими пластинами, ее имели резкими движениями трое азиатов-близнецов. Вторая девушка была подвешена цепями за руки, ноги ее не касались земли: латиноамериканец и афроамериканец занимались ее телом, проникая в лоно и в анальное отверстие. Третья девушка, прибитая за руки, была распята на стене, она совокуплялась с седовласым стариком лет шестидесяти. Последняя девушка стояла на коленях, пока двое мужчин заталкивали в ее разрезанный рот свои фаллосы. Зрелище было бесчеловечным. Даже дикие животные в самых ярых кошмарах не могли сотворить такое. Несколько операторов перемещали камеры по сцене. Смотря на обнаженных девушек, первое, что бросалось взору были не их стройные формы со вздымающимися грудями и даже не их истерзанные кровоточащие раны, а их измученные глаза. В них не царил кроличий испуг, они не горели огнем похотливых тигриц… В их взгляде присутствовала лишь отрешенность и мольба о смерти.

Режиссер подсказывал актерам о времени смены партнерш и регулировал направление передвижение камер: «Натягивайте сильнее эту блондинку… Крупным планом семяизвержение этих парней… Не на лицо ей, а на ее волосы».