Дамир Берхеев - В поиске индиго [СИ]

— Привет, мой ангел! — обнимая девушку, поприветствовал парень. — Ты сногсшибательна. В принципе, как всегда.

На ней было черное платье с большим разрезом на бедре, оголяющим ее ногу. На запястье и на голове тесьма черной ткани. Платье Элен было в тон ее черно-ночных глаз. Алекс знал настоящий их цвет, но скромная девушка с серыми глазами и русыми волосами никак не могла бы вписаться в список самых привлекательных и знаменитых жителей Нью-Йорка, поэтому контактные линзы делали свое дело.

— Надеюсь, Клим тебя принял, как полагается, — на высказывание художницы, вступился менеджер.

— Мистер Фитцжеральд не болеет за «New York Knicks». Поэтому у нас некоторые разногласия в мировоззрении, — ставя стакан на стол, усмехнулся менеджер.

— А он поведал мне про ваш бизнес, и я серьезно подумываю перейти в мир шоу-бизнеса.

— Поверь мне — это не лучшая мысль, — Элен направилась к барной стойке.

— И что же пьют знаменитые художники? — девушка демонстративно налила себе персиковый сок и села рядом с детективом.

— Клим, мне звонил Боби, — Фитцжеральд по этим четырем словам понял, что его одноклассница затеяла личный разговор с ним и этично избавляется от лишних свидетелей. — Тебе необходимо съездить к нему и подкорректировать расписание выставок и точные адреса зданий, где они будут проходить. Займись, пожалуйста, этим прямо сейчас.

— Конечно, Элен, — менеджер без каких-либо лишних слов встал с места и, прихрамывая, направился к выходу.

Убедившись, что Клим ушел, девушка произнесла:

— Ну, вот мы и остались вдвоем, дорогой, — она снова подошла к барной стойке и налила себе мартини. Было заметно, как Элен потеплела. В течение школьных лет они были друзьями «не разлей вода». В самые тяжелые дни они либо созванивались, либо встречались тем самым давая понять, что они есть друг у друга. Взяв в руки бледно-желто-зеленый напиток, она произнесла только одно слово: — Рассказывай.

— Меня мучают галлюцинации… — убрав взгляд в сторону телевизора, проговорил детектив.

— Что ты видишь? — она села рядом, и Алекс подметил, как красиво сочетаются красные и черные тона в виде платья и дивана.

— Каждый раз по-разному: вижу смерть в черном плаще, тянущую ко мне костлявую руку, вижу призраков детей, перебегающих дорогу на красный свет, вижу змей, ползущих по моим ботинкам… Каждый раз все по-разному, но если раньше миражи были только визуальными, то теперь я их еще и слышу, — детектив тяжело вздохнул и добавил. — Я не знаю, что мне делать…

— Эволюция человеческого мозга не может справиться с нагрузками Кремьонской школы… Разве человек может бродить по закоулкам сознания другого человека, как ты, или вспомни Хартигана — человек только входит в палату, а он уже мог поставить диагноз. Рорк вообще отдельная тема для разговора и для науки…

— Рорк, — повторил Фитцжеральд и переменился в лице.

— Мы-то все понимаем, что все эксперименты, полученные знания, тысячи часов лекций и практики не могли не сказаться на нас. При таких нагрузках мы либо становимся шизофрениками, либо умираем… — она замолчала.

Фитцжеральд видел, как одноклассницу что-то гложет и ждал, пока она наберется смелости и спросит.

— Какие у тебя открылись новые способности?

Вопрос прозвучал в лоб и Алекс неуверенно ответил:

— Эээ… Никаких.

Одним движением Паркер осушила стакан с напитком и продолжила:

— Меня, в отличие от вас, не беспокоят галлюцинации, ни головные боли, ни мания преследования, ни мысли о суициде… Напротив. У меня открылся новый дар…

— Дар? — удивился Фитцжеральд.

— Угу, — встав с дивана, девушка вновь направилась к барной стойке. Поставив стакан на стол, Элен вытащила из одного из ящиков пачку сигарет и закурила. Дым синеватой лентой тянулся за девушкой, пока она снова не заняла место на красном диване.

— Полгода назад я работала над очередной картиной. Называлась она «Кофе для секретарши».

— Неплохое название, — подметил парень.

— Согласна. Так вот суть картины была в изображении стройной красавицы секретарши в обеденное солнечное время в летнем кафе. Девушка, начинающая модель, согласилась позировать за половину предложенных денег, но с условием, что ее ребенок тоже будет изображен на картине. Сначала я была против. Все-таки секретарша с ребенком — это полное отступление от первоначальной тематики. Но девушка была с такими привлекательными внешними данными, что упускать ее было нельзя. Она привела шестилетнюю дочь… — Элен глубже вобрала в себе сигаретный дым и выдохнула облако. — Девочка выглядела ужасно… Пожелтевшая кожа, мешки под глазами, отсутствие взгляда. Казалось, она спала во время бдения. Помню, как я пыталась с ней поговорить, однако девочка на все вопросы отвечала двумя-тремя словами. В общем, смотреть на нее было жутко… Мы выбрали летнее кафе, создали соответствующий фон, разложив на столе белый телефон, свежую утреннюю газету, ключи от офиса. Девочку мама посадила на колени. Я впала в транс и начала рисовать, — тут художница вновь замолчала, Алекс почувствовал, как волна ужаса пробежала по его подруге. — Когда картина была готова, я потеряла дар речи… Поблагодарив моих натурщиков, я свернула полотно и отправилась домой. Светлая картина в солнечно-голубых тонах, летнее кафе с несколькими посетителями на уличных местах, развернутая газета «Нью-Йорк Таймс», сногсшибательная шатенка в строгом костюме и в капроновых чулках, а на ее коленях сидит худощавый мужчина высокого роста лет сорока, призрачный облик в серо-мрачном блеске, уподоблял его существу не из нашего мира. На нем была одета клетчатая рубашка и брюки, которые были модными лет сорок назад. На глазах очки из черной толстой оправы. Он улыбался… Алекс, его натянутая улыбка говорила не о его веселом характере, а просто кричала дефектах в психике… Страшное зрелище…