Андреас Фёр - Черная вода

– Мой бог, он овдовел пять лет тому назад. Если у него есть потребности – почему нет?

– Ах, это нормально? Прошу прощения. А я-то думала, что люди нашего круга так не поступают.

– Как видишь, поступают. – Марк снова повернулся к Бауму: – Это значит, что она вроде как… девушка по вызову?

– Называйте это как вам угодно. Она многократно сопровождала вашего дядю в поездках выходного дня на Остзе и что-то за это получала.

– Да, это и правда можно так назвать! – Регина презрительно усмехнулась.

– Между ними должно быть нечто большее, – предположил Марк. – Выходные или даже два или три… Хорошо, и сколько за это платят?

– Ты, похоже, и сам это знаешь, – прошипела Регина.

– Полагаю, пара сотен марок и, скажем, милое платьице или сумочка. – Баум попытался придерживаться бесстрастного тона, чтобы сгладить возникшее между клиентами напряжение. – Но передавать все свое состояние – это уже… необычно.

– Это жестоко. – Регина в отчаянии покачала головой и, казалось, была близка к слезам. – Вы должны знать, что «Шварцвассер [1] Черная вода ( нем. ). ( Здесь и далее примеч. пер. ). лтд» уже много лет находится в фамильном владении. И, к сожалению, наш дядя – не слишком вдаваясь в дела – ничего не сделал для компании. Он всегда только тратил деньги. Наш дедушка увидел это и хотел назначить наследниками моего брата и меня. Но не успел.

Баум сделал сочувственное лицо, хотя беспокойство богатеньких детей было ему до одного места. На самом деле он может предъявить новый счет, подумалось ему. Почасовая ставка в сорок две марки была слишком низкой. На следующем деле ему следует взять побольше.

– Хорошо, – сказал Марк, передавая сестре белый полотняный носовой платок. Бауму показалось, что он разглядел вышитые инициалы «М. А». – Итак, что вы предлагаете?

– При теперешних обстоятельствах судебный процесс не кажется многообещающим.

– Нашего дядю признали дееспособным два профессора психиатрии, – стонала Регина Аугустин. – Очевидно, он это устроил только для того, чтобы оставить без наследства своих единственных близких родственников.

Регине пришлось опять взяться за платок. Баум отнесся с пониманием – по отношению к дяде.

– Есть две зацепки. Мириам Кордес в качестве наследника. И этот адвокат, Дитер Зиттинг. В «Шварцвассер лтд» Зиттинг имеет некоторое влияние, если я правильно понял завещание.

– Вы все понимаете абсолютно правильно.

– Тогда нам нужно сконцентрироваться на нем.

В сентябре это наконец произошло. Что рано или поздно такое случится, было так же неизбежно, как и приход за вечером утра, и можно было делать ставки только относительно точного времени.

Уже пару месяцев, как они открыли на него охоту: младший коллега полицейского обермейстера Леонарда Кройтнера Грайнер и парочка других. Tempora mutantur! [2] Времена меняются! ( лат. ) Прежде ни один офицер в форме не мог подвергнуть коллегу антиалкогольному контролю и попросить его подышать в трубку. Они просто наблюдали, может ли подвыпивший полицейский ехать прямо. И если возникали проблемы, то помогали ему покинуть машину и позволяли протрезветь в патрульном автомобиле в течение одного-двух часов, пока он снова не становился способен вести машину. Но настали другие времена. Помогать друг другу – сегодня эти слова были забыты. Врачи, слышал Кройтнер, лечили других врачей бесплатно. Это вопрос морали! И в этом смысле полицейские обычно говорили: «Такое опьянение должно бы стоить водительских прав. Но для коллег это бесплатно». А сегодня они даже гордятся, когда вылавливают другого полицейского.

Из-за этого этического провала Кройтнер чрезвычайно осторожно водил, находясь под хмельком. Хотя, будучи не на службе, он в общем знал, где и что контролируется. Но знал не все. Это, конечно, было чем-то ожидаемым во время полевых вылазок, понимал он. Кройтнер видел руку судьбы в том, что похмелье предыдущего дня сохранялось, и почему-то ему не захотелось пробовать пиво на мельнице Мангфалль. Он заказал кувшин ромашкового чая, который полностью опорожнил вечером. По дороге домой он испытал эйфорию. Чай вернул живот в порядок, и непривычная четкость, с которой он видел среднюю полосу, а также ощущение, что они ничего не смогут сделать ему во время контрольной проверки, привели Кройтнера в экстаз. Он с удовольствием летел сквозь ночь, трезвый как младенец и неприкасаемый. В его возвышенном сознании появилась первая трещина, когда на обочине дороги мелькнуло что-то красное.