Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

Ульрика тяжело дышала. Глаза заметались, как перепуганные птицы.

Она попыталась протиснуться мимо меня в дверь, но я поймал ее, уперевшись руками в стену с двух сторон от нее.

— Стеллу задержала полиция.

Я слышал, что` она говорит, слова достигали сознания, но понять их было невозможно.

— Это какая-то ошибка.

Ульрика покачала головой. В следующую секунду она уронила голову мне на грудь, ее мобильный телефон упал на пол.

— Ее подозревают в убийстве.

Я похолодел.

Первое, что пришло мне на ум, — блузка Стеллы, покрытая пятнами.

Ульрика вызвала такси, пока мы шли в сторону дороги. У площадки для сбора мусора она выпустила мою руку.

— Подожди, — проговорила она и скрылась за мусорными баками и контейнерами.

Стоя на тротуаре, я слышал, как она кашляет и отплевывается. Ее рвало.

— Как ты? — прошептал я, когда мы пристегивались на заднем сиденье.

— Отвратительно, — ответила Ульрика, кашляя в ладонь.

Потом она стала набирать что-то на телефоне двумя пальцами, а я открыл окно, чтобы освежить лицо потоком прохладного воздуха.

— Вы не могли бы ехать побыстрее? — спросила Ульрика водителя.

Тот что-то пробурчал себе под нос, прежде чем надавить на газ.

Мне пришла на ум библейская притча об Иове. Такое мне ниспослано испытание?

Ульрика пояснила, что Блумберг ждет нас в полицейском управлении.

— Почему именно он? — спросил я. — Разве не странноватое совпадение?

— Он выдающийся адвокат.

— Ясное дело, но какова вероятность?

— Некоторые вещи — просто дело случая, дорогой. Не все нам подвластно.

Мне не хотелось признаваться, что я недолюбливаю Блумберга. Не люблю плохо говорить о людях. Когда тебе кто-то не нравится по непонятным причинам, когда почти инстинктивно осуждаешь другого человека, опыт подсказывает, что проблема чаще всего в тебе самом.

Дав водителю на чай, я чуть ли не бегом кинулся вверх по лестнице к входу в полицейское управление — Ульрика уже дергала ручку двери.

В фойе нас встретил Блумберг. Я почти забыл, какой он огромный. Блумберг двинулся нам навстречу, словно медведь, так что полы пиджака заколыхались вокруг живота. Загорелый, в голубой рубашке и дорогом костюме, с зачесанными назад волосами, завивавшимися на затылке.

— Ульрика! — произнес он, но шагнул ко мне и пожал руку, прежде чем обнять мою жену.

— Микаэль, объясни мне, что происходит?

— Спокойствие, — ответил он. — Мы только что завершили допрос — этот кошмар скоро закончится. Полиция приняла очень поспешное решение.

Ульрика тяжело вздохнула.

— Одна молодая женщина указала на Стеллу, — продолжал Блумберг.

— Указала?

— Вы, наверное, слышали, что на детской площадке на Пилегатан нашли тело?

— Что Стелла могла там делать? На Пилегатан? — спросил я. — Это недоразумение.

— Именно так и обстоит дело. Но эта девушка живет в том же доме, что и убитый мужчина, и она утверждает, что видела там Стеллу вчера вечером. Говорит, что узнала ее — видела в магазине «H & M». Похоже, это единственное, что следователи имеют против нее.

— Какое-то безумие. Неужели человека можно задержать на таких зыбких основаниях?

Я подумал о вчерашнем вечере, силясь вспомнить детали. Как я лежал без сна и ждал Стеллу, как она наконец вернулась домой и принимала душ, прежде чем проскользнуть в свою комнату.

— Она задержана? — спросила Ульрика.

— А в чем разница? — спросил я.

— Полиция имеет право задержать человека, но для ареста требуется санкция прокурора, — ответил Блумберг. — Следователь переговорит с дежурным прокурором, и потом Стеллу отпустят. Уверяю вас. Все это лишь досадная ошибка.

Голос его звучал слишком уверенно, таким я его и помнил, и это очень тревожило меня. Адвокат, лишенный сомнений, скорее всего, не проявит должного усердия.

— Но почему они так поторопились ее задержать? — спросил я. — Если у них против нее больше ничего нет?

— Тут дело щекотливое, — вздохнул Блумберг. — Полиция хочет показать свою расторопность. Убитый-то не кто попало. — Повернувшись к Ульрике, он понизил голос: — Это Кристофер Ольсен. Сын Маргареты.

Ульрика охнула:

— Сын Мар… Маргареты?

— Кто такая Маргарета? — спросил я.

Ульрика даже не взглянула в мою сторону.

— Убитого звали Кристофер Ольсен, — сказал Блумберг. — Его мать зовут Маргарета Ольсен, она профессор в области уголовного права.

Профессор? Я пожал плечами:

— Какое это имеет значение?

— Маргарета — живой классик юриспруденции, — продолжал Блумберг. — Сын тоже сделал себе имя. Успешный бизнесмен, владелец недвижимости, заседавший в правлении нескольких компаний.