Маттиас Эдвардссон - Почти нормальная семья

Амина замолкает.

— Продолжайте, — говорит ей прокурор.

— Мы ели, пили вино. Посмотрели на закат, а потом…

Амина снова сбивается. Журналист, сидящий впереди меня, роняет ручку — звук разносится по всему залу, когда она ударяется об пол. Стелла оборачивается и смотрит в зал. Глядит на меня потемневшими глазами.

— И что дальше? — спрашивает Янсдоттер. — Что произошло потом?

Микаэль кладет ладонь на руку Стелле, желая успокоить ее.

— Потом он поцеловал меня, — шепчет Амина. — Мы стали целоваться.

Работать с Микаэлем Блумбергом — это просто мечта. Один из лучших адвокатов в стране. Я понимала, что придется много ездить и ночевать по отелям, но Адам тогда всей душой поддержал меня, к тому же это был шанс, который я не могла упустить.

Как бы все сложилось, если бы я тогда отказалась от предложения Микаэля? Понимаю, что бесполезно об этом размышлять, но уж очень трудно удержаться.

Когда Амина рассказывает суду о Кристофере Ольсене — как она не могла ему противостоять, как увлеклась и даже чувствовала себя влюбленной, хотя на самом деле все объяснялось совсем иными причинами, мне легко узнать в этой истории себя.

Возможно, иногда достаточно того, чтобы тебя заметили и оценили, — и уже можно вообразить, что ты влюбилась. Когда тебя видят такой, какая ты есть, любят за сам факт твоего существования, а не за твои действия. Именно это в свое время заставило меня привязаться к Адаму. Его умение естественным образом воспринимать меня отдельно от моих достижений. Одним взглядом он сумел уловить мою душу!

Пятнадцать лет спустя то же самое сделал Микаэль Блумберг.

Мои отношения с Микаэлем развивались, в то время как общаться с Адамом становилось все труднее. Тот мужчина, в которого я однажды влюбилась, — романтический идеалист с большим сердцем, — похоже, перестал существовать. Я слишком часто отсутствовала, чтобы понять, как это произошло, но постепенно Адам превратился в невротика с почти маниакальной потребностью все контролировать.

Адам представлял себе совсем иную жизнь, нежели та, в которой теперь застрял. Те образы будущего и своей семьи, которые он рисовал себе, оказались диаметрально противоположны реальности, и его нарастающая потребность в контроле была всего лишь отчаянной, но вполне объяснимой попыткой сохранить свои мечты. И если я понимала, что происходит, это еще не значит, что я собиралась с этим мириться.

Однажды вечером Адам нарушил все границы, выломав дверь в комнату Стеллы, когда почувствовал запах дыма. Я прилетела из Броммы последним рейсом и оказалась в нашей кухне около полуночи — уставшая до смерти.

— Ты не можешь лишить Стеллу права совершить собственные ошибки. Полагаю, ты и сам когда-то был подростком? Ты нарушаешь неприкосновенность ее частной жизни.

Адам бродил туда-сюда, что-то мрачно бормоча себе под нос. Увидев его таким, я приняла решение.

— Я люблю тебя, — сказала я, обняв его за шею. — Я постараюсь проводить больше времени дома, с вами.

— Прости, — проговорил Адам. — Это я во всем виноват. Тебе нет необходимости…

Усилием воли я подавила чувство вины.

— Я слишком много времени отдаю работе, — сказала я и пообещала чаще бывать дома.

— Я должен собраться, — проговорил Адам, — чтобы спокойно поговорить со Стеллой.

— Сначала сосчитай до десяти.

Он улыбнулся, и мы поцеловались.

В понедельник, едва Адам ушел на работу, я села за телефон. Само собой, мне льстило внимание Микаэля, но я не ожидала, что это приведет к чему-то большему. Микаэля я достаточно хорошо знала и не строила никаких планов совместного будущего, да и не считала, что наша история в чем-то особенная.

В его голосе не прозвучало ни удивления, ни разочарования, когда я позвонила и объяснила, что впредь наши отношения должны строиться строго на профессиональном уровне. Надо признать, что я почувствовала легкий укол разочарования, когда он закончил и разговор, и наши отношения коротким «Не вопрос».

Положив трубку, я рухнула лицом на кухонный стол. Словно внутри меня прорвало плотину — и слезы хлынули потоком. Я и не заметила, как в кухню вошла Стелла. Внезапно я ощутила ее ладонь на своем плече.

— Кто это был? — спросила она.

— Уф, как ты меня напугала! И давно ты тут стоишь?

Стелла смотрела на меня во все глаза.

Я поняла, что она все слышала.

— Все не так, как ты думаешь. Это по работе. Микаэль, мой начальник.

Я потянулась к ней, но она резко развернулась и пошла в прихожую. Задыхаясь, я кинулась за ней, и когда она занесла ногу на первую ступеньку, я обхватила ее сзади за плечи и прижала к себе: