Евгения Михайлова - Струны черной души

В моей голове пронеслись все варианты: срочно отказаться от идеи официального расследования, ограничить все только взрывом, не касаясь остального, главного, поставить какие-то свои условия, которые они не смогли бы нарушить…

На подоконнике безучастно сидел Сергей, любуясь видом двора-колодца.

Хорошо он оттенял своего соратника, обычный костюм которого смотрелся как серая, суконная шинель.

Сережа казался яркой дамской акварелью — синеглазый блондин на фоне облаков.

— Маргарита Викторовна, — начал Земцов, — нам легче всего начать разговор с того, что я обладаю достаточно полной информацией. У меня нет необходимости заставлять вас отвечать на формальные вопросы. Моя задача — подтвердить или опровергнуть ваши намерения. Сразу задам ключевые вопросы, ответить прошу в любом порядке. Вы готовы выступить с официальным заявлением о своем самооговоре? Основания для этого достаточны — попытка спасти главную подозреваемую, против которой все прямые улики, — то есть дочь. Согласны ли вы сделать достоянием нового расследования весь круг лиц, которых частный детектив Кольцов определил как участников общего заговора? Подозреваете ли вы своего работодателя Игоря Сергеева в причастности к заговору, который связан с вашим наследством? Допускаете ли его причастность к покушению на вашу жизнь? И последнее: считаете ли происшествие с вами продолжением преступлений, которые происходили в вашей семье в последние годы?

Я на мгновение прижала веками закипевшие слезы в глазах, перевела дух и ответила:

— Да, да и да. По всем вопросам.

— Тогда просто работаем, так?

Земцов вдруг улыбнулся той самой улыбкой, которая выдает ум и деликатность человека, чья цель скрывать все человеческое в себе. В интересах условного дела, которое якобы требует только холодной головы без чувств и сожалений.

Я кивнула, а Сережа, спрыгнув с подоконника, с воодушевлением подытожил:

— Какой содержательный и насыщенный у вас получился допрос. И это ни за что бы не вышло, если бы не мой налет на магазин для исцеления взорванных женщин. Слава, ты хоть понял, что, если этого тяжелого инвалида еще немного подлечить, вытащить из бинтов, нормально покормить и дать глоток вина, — мы увидим красавицу? Которой больше всего идут миллионы тети Изабелл? Ты это понял, Слава?

— Так точно, Кольцов. Не дураки, что-то и мы понимаем. Что у вас с адвокатом?

— Марго пока не в курсе. Но я начал переговоры с Андреем Петровым. Что скажешь?

— Нормальный вариант.

Сережа достал айфон, открыл там снимок, показал мне:

— Как тебе, Марго? Адвокат — это не сыщик, он должен нравиться внешне.

На меня смотрело интеллигентное, сухощавое лицо привлекательного без всяких сомнений мужчины. Именно тот тип, который и должен был мне понравиться.

— Никак, — ответила я безразлично. — На всякий случай подготовь кого-то еще. Чтобы был выбор. Спасибо, господа, за внимание, но я очень устала.

Когда за ними закрылась дверь, я укрылась одеялом с головой и страстно, с тоской обняла свое одиночество.

Нет у меня других союзников на земле.

По делу взрыва машины Сергеева задержали работника автосервиса, откуда Игорь утром забрал машину. Ею занимался новый служащий Петр Кузьмин.

Теперь уже не Сережа, а официальное следствие отслеживало его контакты, звонки и возможные связи с группой подбора персонала агентства Сергеева.

Они по всем камерам наблюдения убедились в том, что Игорь не имел возможности подложить взрывчатку лично, не обнаружили в течение предшествующих дней фактов его встреч с кем-то, кто мог бы быть изготовителем или продавцом бомбы. Но они допускали, что это сделал работник по его заказу. Или не только по его.

Дело в том, что с Тамарой Сотниковой, на которую вышла группа поиска, встречалась в офисе жена Игоря, Эльвира Сергеева.

Я так и чувствовала, что этой подлой идеей — втереться в доверие к моей дочери, чтобы получать информацию, — руководила женщина.

Жестокое чудовище, готовое ради чужих денег проникнуть в душу чужого ребенка, растравить ее боль и раны, использовать все для подготовки убийства. Убить.

— Прошу вас не делать выводов до следствия, — сказал мне Земцов. — Мы еще не выслушали объяснений ни Сотниковой, ни Эльвиры Сергеевой. С последней встретиться не так легко. Уважаемый человек, дочь известного дипломата.

— Что должно произойти, чтобы вам стало легче получать о ней или от нее информацию? Неужели ее приступ откровенности и раскаяния?