Наталия Антонова - Срезанные цветы

– Да.

– Только адреса у меня ее нет.

– Как – нет?

– Очень просто. Зачем мне ее адрес? Захочет – сама приедет.

Мирослава, которая поднялась с крыльца, когда рассматривала картину, снова села. Черныш тихо мяукнул.

Хозяйка посмотрела на него и сказала:

– Я дам вам Анин телефон.

Мирослава подняла на нее глаза.

– Но я вас очень прошу быть аккуратней с девочкой. Она потеряла недавно обоих родителей, и ее душа только-только начинает успокаиваться. Поэтому…

– Мы не собираемся причинять ей боль.

– Я знаю. Вот. – Она протянула Мирославе бумажку, на которой были написаны цифры.

– Спасибо.

– Ему скажите спасибо, – хмыкнула хозяйка, указывая на кота.

– Спасибо, Черныш, – на полном серьезе сказала Мирослава и нежно коснулась крутого лба животного. Кот ткнулся носом в ее руку, спрыгнул с крыльца и, не оглядываясь, побежал по тропинке.

– Благодарность принята, – улыбнулась Степанида.

Мирослава достала свою визитку и протянула женщине.

– Зачем?

– На всякий случай или просто так.

– Ладно, пусть будет – просто так, – сказала знахарка и убрала глянцевый прямоугольник в карман юбки.

Уже в машине Морис тихо спросил:

– Вы рассмотрели подпись на картине?

– Да, Анна Колесниченко.

– Будем искать?

– Конечно. Но пока я хочу поговорить с Петром Яковлевичем Тепличным.

– Вы думаете, что юрист фирмы в курсе личных дел босса? – спросил Морис.

– Смотря какой юрист…

– Мне поехать с вами?

– Если не возражаешь.

Миндаугас пожал плечами.

– Но подождешь меня в машине.

Он молча кивнул.

Возле фирмы «От рассвета до заката» Мирослава выбралась из машины, и Морис пересел на ее место за рулем. Из вестибюля Волгина позвонила на номер телефона юриста фирмы, который получила от Шуры.

Тепличный отозвался сразу, молча выслушал то, что она ему сказала. Потом проговорил:

– Хорошо, я сейчас позвоню охране, и вас пропустят.

Слова юриста не разошлись с делом, и уже через пять минут Мирослава поднималась в зеркальном лифте на шестой этаж. Петр Яковлевич ждал ее у открытой двери своего кабинета. Она сразу узнала его по описанию, данному Наполеоновым.

Тепличный с головы до ног окинул гостью внимательным взглядом и жестом пригласил войти. Сам вошел следом за ней, плотно прикрыл дверь и, бросив на ходу «Садитесь!», сел за свой рабочий стол.

– Итак, – сказал он, – я правильно понял, вы частный детектив? – Он выделил интонацией слово «частный».

– Да, вы все правильно поняли, я частный детектив и работаю по заданию своего клиента. Но дело это связано с убийством Маргариты Кукониной.

– Вы уверены? – сухо улыбнулся он.

– Да.

– Что ж, излагайте, зачем пришли.

– Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Задавайте.

– Вы давно в фирме?

– С самого ее основания.

– Вы хорошо знали Маргариту Куконину?

– Думаю, что да, – ответил он почти сразу.

– Были ли на фирме производственные проблемы?

– Как и на любой другой, по крайней мере, ничего серьезного.

– А конфликты с конкурентами?

– Опять же, обычный процесс конкуренции, ничего выходящего за рамки.

– В адрес Кукониной не было угроз?

– Нет, – покачал он головой с коротко остриженными волосами, заметно подернутыми сединой.

– Вы были в курсе ее личных дел? – Мирослава уставилась в спрятанные за стеклами очков глаза юриста.

Он моргнул пару раз и ответил:

– Относительно…

– Вы знали, что она собирается замуж за Виталия Артемьева?

– Об этом знали все, – спокойно ответил Тепличный.

– И как относились к этому сотрудники?

– По-разному. Но кому какое дело, с кем спит босс? – спросил он резко.

Волгина пропустила его колкость мимо ушей и спросила:

– А как вы лично относились к этому?

– Я?! – удивился он.

– Да, вы.

Тепличный коснулся пальцами своего острого подбородка, помолчал, потом решительно заявил:

– Я относился к этому с одобрением.

– Вот как? – недоверчиво протянула Мирослава.

– Да, да, с одобрением, – произнес он сердито, – вы не ослышались.

– Можно спросить почему?

– Потому что Виталий умный парень, и он проявляет искренний интерес к делу. А деткам Маргариты, простите за грубость, на фирму наплевать! Они продадут ее сразу же, как только дотянутся до нее своими алчными ручонками. Короче, конец близок.

На лице юриста так явно проступили все его переживания, что Мирославе даже стало его жаль, и она сказала:

– Петр Яковлевич, может быть, не стоит так волноваться?