Софи Ханна - Тайна трех четвертей

– О, друг мой. – Пуаро улыбнулся Мак-Кроддену. – Главным педантом должен быть Эркюль Пуаро. То, о чем Кингсбери писал в записке, имело следующий смысл: он слышал, как мадемуазель Айви «говорила в таком особом роде то что» незнание закона не является защитой. А это значит, что то же самое можно сказать и «в другом роде», если этот «особый», разве не так? Другими словами, но имеющими тот же смысл. Вы помните, Кингсбери также писал «Джон Модден» вместо «Мак-Кродден». Он не относился к числу людей, для которых важна точность языка и формулировок.

– Совершенно верно, – сказал Роланд Мак-Кродден, – но, как бы мисс Лавингтон ни сформулировала свою мысль, она ведь понимала, что ее мать знает, как и любой человек в нашей стране, что фальшивое обвинение в убийстве и попытка представить ложные улики являются незаконными. Едва ли это то, о чем можно сказать так, чтобы твой довод приняли: «Извините, милорд, я понятия не имел, что такое поведение запрещено и все считают его возмутительным».

– Но разве не в этом состоял довод, который мисс Лавингтон привела своей матери и который подслушал Кингсбери? – спросила Джейн Доккерилл. – Незнание закона не будет принято во внимание никаким судом?

– Я понимаю, почему вы так считаете, мадам Доккерилл, и также вижу здравый смысл в рассуждениях мсье Мак-Кроддена, – сказал Пуаро. – Однако оба ваших довода неуместны, потому что Линор и Айви Лавингтон не обсуждали защиту при помощи довода о незнании закона, не спорили о том, сработает ли такая стратегия в данном случае. Они говорили совершенно о другом!

– В каком смысле не обсуждали, мистер Пуаро? – спросил инспектор Трабвелл. – Мистер Кингсбери написал в своей записке, и мы все слышали…

– Да, да. Позвольте мне объяснить, что слышал сам Кингсбери. Все удивительно просто: мадемуазель Айви предупреждала мать, что очень скоро она будет разоблачена, потому что она единственный человек, связанный со всеми четырьмя адресатами писем. Полагаю, она сказала примерно следующее: «Очень скоро будет обнаружено, что ты и Джон Мак-Кродден знали друг друга, а Фредди, сын Сильвии Рул, учится в одной школе с Тимоти, поэтому бесполезно утверждать, что ты не знаешь Рулов [45] Rules по-английски и множественное число фамилии Рул, и «правила, нормы, законы». . Это ни к чему не приведет. Тебе никто не поверит». – Пуаро замолчал и пожал плечами. – Или, как Кингсбери написал в своей чрезвычайно полезной записке, «говорила в таком особом роде».

– Рулы, – повторил я шепотом. – Айви говорила не о законе, речь шла о семье Рулов.

– Теперь понятно, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Спасибо, что вы нам объяснили, мистер Пуаро.

– Всегда к вашим услугам, друг мой. А теперь осталось пролить свет еще на один вопрос. Мадам Лавингтон, я должен кое-что вам сказать. Полагаю, это будет интересно. Вы терпеливо сидели и слушали, как я объясняю вещи, которые вам прекрасно известны. Но у меня есть для вас сюрприз…

– Итак, давайте послушаем, Пуаро, – вмешался Джон Мак-Кродден. – Каким будет последнее откровение? – Он говорил насмешливо, словно все, что до сих пор прозвучало, было ложью.

– Барнабас Панди не собирался вычеркивать мадемуазель Аннабель из завещания, – у него вовсе не было такого намерения! Старый мсье хотел лишить наследства Линор Лавингтон.

– Это не может быть правдой, – возразила Аннабель. – Он обожал Линор.

– Я провел небольшой эксперимент, – сказал Пуаро. – Но на сей раз не с пишущими машинками. Вместо них я обратился к человеческим существам. В офисе Роланда Мак-Кроддена работает женщина, к которой он без особых на то причин питает отвращение.

– Ну с ней совсем не просто иметь дело. – Я посчитал нужным вступиться за Мак-Кроддена.

– Ее зовут Эмералд Мейсон, – продолжил Пуаро. – Чтобы проверить мою теорию касательно отношения мсье Панди к Аннабель Тредуэй и того, как оно могло повлиять на его решение помириться со старым врагом Винсентом Лоббом, я сыграл злую шутку с мсье Мак-Кродденом. Я сообщил ему, что Эмералд Мейсон попала в автомобильную катастрофу и ей предстоит потерять обе ноги. Это было неправдой, и я довольно быстро признался, что устроил маленький обман.

Но прежде чем я успел что-либо сказать, мсье Мак-Кродден принес извинения Кетчпулу за свое не вполне адекватное поведение во время их поездки сюда из Лондона. Все это время Роланд Мак-Кродден держался крайне недружелюбно, но как только услышал, что бедная мадемуазель Эмералд потеряет ноги, он превратился в кроткого сокрушающегося человека, который понял, как некрасиво себя вел.