Софи Ханна: Тайна трех четвертей

Она никогда не переставала считать себя виновной, леди и джентльмены, и изо всех сил старалась искупить вину. Мсье Доккерилл, вы мне говорили, что мисс Аннабель отклонила ваше предложение руки и сердца. Она сказала, что не сможет как следует заботиться о мальчиках Тервилла. Теперь ее слова становятся понятны: она считала, что ей нельзя доверить благополучие детей, и потому не позволила себе выйти замуж и иметь собственных. Одновременно она обожала племянницу и племянника, отдавая им всю любовь, на какую только была способна, чтобы загладить ошибку, совершенную много лет назад.

– Должно быть, чувство вины мешалось в ней со страхом, – сказал Роланд Мак-Кродден. – Ведь мисс Лавингтон в любой момент могла вспомнить, что произошло в тот день на берегу.

– Да, весьма вероятно, – согласился Пуаро. – И это вызывало у нее ужас. Наконец, через многие годы ее худшие страхи воплотились в жизнь. Во время того обеда, когда Айви сказала о стволах деревьев, Аннабель Тредуэй взглянула в лицо сестры и поняла, что Линор знает правду, открывшуюся ей в тот день на пляже. Мсье Панди так же быстро понял смысл всплывших в памяти Айви воспоминаний – и Аннабель Тредуэй это увидела.

Пуаро повернулся к Айви Лавингтон.

– Вы, мадемуазель, единственная из всех, кто сидел за столом в тот вечер, решили, что только ноги, картофель и мнение матери о ваших формах стали причиной катастрофы. Остальные трое думали совсем о другом.

– Да, я ничего не поняла, – призналась Айви. – Совсем ничего. Тетя Аннабель, тебе следовало рассказать правду, как только я стала достаточно взрослой, чтобы понять. И я бы тебя простила. Я прощаю тебя сейчас. Пожалуйста, не испытывай больше чувства вины – я не смогу вынести твоих мучений. Это пустая трата времени, и ты уже достаточно страдала. Я знаю, ты сожалеешь, и уверена, что ты меня любишь. Только это имеет значение.

– Однако, боюсь, вину твоей тети нельзя так легко изгнать, – сказал ей Пуаро. – Без нее она почувствует себя потерянной. Аннабель Тредуэй перестанет себя понимать. Большинству людей страшно даже думать о таких вещах.

– Ты можешь меня простить, Айви, но Линор не простит никогда, – сказала Аннабель. – И дедуля… он тоже не смог меня простить. Он собирался вычеркнуть мое имя из завещания, оставив нищей.

– И это стало для вас последней каплей, не так ли, мадемуазель? Вот почему вы решили отправиться в Скотленд-Ярд и признаться в убийстве мсье Панди, хотя знали, что невиновны.

Аннабель кивнула.

– Я подумала: «Если дедуля решил так поступить со мной, если моя доброта и преданность за прошедшие годы не имеет значения… ну пусть тогда меня повесят за убийство. Возможно, я ничего другого не заслуживаю». Но, Айви, дорогая, я хочу, чтобы ты знала: в тот день, у реки, я была не в себе. И поняла, что сделала выбор , лишь после того, как привязала Скиттла к столбу. Казалось, я действовала во сне. В кошмаре! А ты продолжала биться в воде, и потом, конечно, я тебя спасла, но… не могла вспомнить, как ни старалась, момент, когда решила не спасать тебя первой. Просто не могла.

– Сколько лет тогда было Скиттлу? – спросила Линор Лавингтон.

Я услышал, как многие ахнули. Линор Лавингтон молчала очень давно.

– Ему было пять, верно? Он мог прожить еще семь или восемь лет, но на самом деле умер через пять. Ты рискнула жизнью моей дочери, твоей племянницы, чтобы спасти собаку, которая умерла через пять лет после этого.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Аннабель. – Но… ты не должна делать вид, что не понимаешь любви, Линор, и того, что она заставляет нас делать. В конце концов, мы все слышали про твоего мистера Мак-Кроддена, с которым ты провела три дня. Однако ты страстно его любила, разве не так? И теперь я понимаю – в отличие от всех остальных, ибо никто не знает тебя так, как я, что ты все еще его любишь. А я любила Скиттла, хотя его жизнь была такой короткой. Любовь, – продолжала Аннабель, поворачиваясь к Пуаро. – Любовь, – вот истинный виновник, мистер Пуаро. Почему моя сестра пыталась ложно обвинить меня в убийстве? Потому что твердо решила отомстить за вред, который я причинила ее дочери много лет назад, – и все из-за того, как сильно она любит Айви. Сколько грехов и преступлений совершено во имя любви!

– Возможно, так и есть, – сказал Мак-Кродден-старший, – но не можем ли мы перенести обсуждение эмоций на другое время, а сейчас обратимся к фактам? В своей записке к вам Кингсбери писал, что слышал, как мисс Лавингтон сказала своему собеседнику – теперь мы знаем, что это была ее мать, – что незнание закона не отменяет ответственности. Какой смысл в ее словах? В какой момент и в связи с чем могла миссис Лавингтон ссылаться на незнание законов? Сожалею, если мой вопрос покажется вам слишком педантичным.