Алексей Наст - Боец

— Нет. Спасибо. Спешу.

Буфетчица, улыбаясь, ушла к себе, в бытовое помещение кафе. Из висевшего на дереве динамика загремела ритмичная англоязычная музыка. Теперь, чтобы быть услышанным, надо было кричать.

— Твоя подруга? — спросил Павел, жмурясь от музыкального грохота.

— Нет. Так… знакомая.

— Что не приударишь? Спелая дама.

— У нас здесь все на виду. Она, вообще, дает, но приезжим и за денежки. А я люблю это дело бесплатно.

— Я бы и за деньги не отказался такую продрать. Отжунжурить.

— Что? Подожди. — Соболев обернулся к буфетчице, крикнул, показывая рукой, чтобы убавила звук. — Потише! Сделай тише-е!

Когда стало слышно нормальную речь, улыбаясь, спросил:

— Как ты это называешь? Отжунжурить?

— Слышал анекдот про это? Приехала из дикой тайги великовозрастная телка. Ничего о жизни не знает. Ряд такси стоит у тротуара. Таксисты от безделья на баб глазеют, обсуждают их между собой: «Я бы эту отжунжурил за пятьсот рублей, а ту даже бы за тысячу!» Телка услышала их разговор, не врубается, о чем речь. Пришла домой, спрашивает у матери — у той хоть какой-то жизненный опыт: «Мама, что значит отжунжурить? Таксисты так между собой про женщин говорят». Мать не решилась объяснить истинный смысл, хотя давно уже следовало, говорит: «Это, доченька, значит покатать на машине». Пошла эта телка обратно к таксистам и спрашивает: «Мужчины, за сколько вы отжунжурите меня, мою маму, бабушку и нашего Шарика?» Мужики посмеялись и говорят: «Тебя отжунжурим бесплатно, даже денег еще дадим на мороженое, с мамы, так и быть, возьмем пару тысчонок нам на водку, а бабушку пусть Шарик сам жунжурит!»

Игорь усмехнулся:

— Хочешь Надьку отжунжурить?

— Конечно, хочу! — взыграл желанием Павел. — Можешь устроить?

— Гони баблосы, и дело в шляпе. Людей сейчас нет, мы с Машей уедем, откинь ей положенное — я тарифа на эти услуги не знаю — и орудуй с полным удовольствием. У Надьки дочь растет, живет она одна, у нее с этой кафешки когда денег густо, а когда пусто, вот она и подставляет свой «гараж» приезжим за скромный гонорар.

— Почему только приезжим?

— Приезжий заплатил, вогнал, или отжунжурил, как ты выражаешься, и уехал. Все тихо и прилично. А местный отымеет и всем об этом доложит. Сплетен не оберешься.

— Ну, ты спроси у нее насчет меня.

Соболев посмеялся, встал, поправив ремень на брюках, удалился в павильон буфета.

Пришла Маша с чемоданчиком:

— Вот. Где с тобой встретимся?

— В гостинице.

— Есть планы на вечер?

— На вечер у нас планы сидеть в машине Игоря среди бурных зарослей с комарами и подслушивать.

— У-у… Без комаров нельзя?

— Можно, но в другой раз.

Игорь вышел из павильона, подмигнул Павлу, что все договорено, и, поманив Машу, пошел прочь. Маша хмыкнула, бросила: «Не скучай!» — и заспешила следом за Соболевым.

Вот и ладненько. Только бы теперь никто не помешал совершить «заезд в гараж» очаровательной буфетчицы по имени Надежда. Павел вытащил из поясного кошелька несколько тысячных купюр. Столько хватит? Какой у них здесь тариф? Не переплатить бы. Осмотревшись (никого!), он вышел из-за столика и пошел в павильон, самому себе удивляясь — такого количества случайных сексуальных связей за короткий промежуток времени с ним еще не бывало.

Он протиснулся в узкий дверной проем — буфетчица стояла в дальнем конце помещения у разделочного стола и задумчиво смотрела перед собой. Видимо, настраивалась на свое очередное падение. Очередной плевок спермой в душу.

— Можно? — неожиданно стушевавшись, спросил Павел. — Насчет меня должен был Игорь поговорить.

Она встрепенулась. Привлекательное лицо выражало озабоченность.

— Да, все нормально.

— Столько хватит? — показал деньги.

Буфетчица вздохнула, махнула, чтобы подошел.

— Хватит. Только не лапать и всякое прочее. Вгонишь, разрядишься — и до свидания!

— Понял. А можно без презерватива, а то как-то с резиной не очень…

Буфетчица усмехнулась:

— Можно. Тебя же Игорь рекомендовал. И давай быстро, пока людей нет.

Павел рассчитался. «Спелеолог» был уже готов к обследованию новой «пещеры» и рвался в бой. Буфетчица сложила купюры правильно, нажала на клавишу кассового аппарата, убрала их в ящик с остальной выручкой, задвинула ящик и окинула Павла уже более игривым взглядом. После она подошла к разделочному столу, легла на него животом, оставив Павлу на обозрение спелые тугие ягодицы, обтянутые платьем.

«Вот и сбылось», — подумал он, задирая платье ей на спину. Его взору открылись кружевные трусики, сразу вызвавшие в нем просто животное желание обладать этой симпатичной женщиной. Он стянул ее трусики вниз. Она вытащила одну ногу и отставила в сторону, так что половые губы «норки» приоткрылись. Все было влажным — эта стерва была готова принять его.