Наталья Александрова - Перчатка немецкого рыцаря [litres]

– А что мне остается? Ты не оставила мне выбора!

– Как тогда, пятнадцать лет назад, когда ты убил Настю?

– Пусть даже и так! – выкрикнул он зло. – Я не хотел ее убивать! Сказал же – это получилось случайно! И хватит об этом!

– А после этого ты только врал. Врал и прятался. Лаврушин нашел тебя – нашел вас всех и привез туда, на озеро, чтобы казнить. Око за око. Жизнь за жизнь. Но тебе – одному из всех – удалось уцелеть…

– Удалось? – повторил он за ней. – Это нельзя назвать удачей. Я заплатил за жизнь страшную цену… – Николай поднял вверх правую руку с надетым на нее протезом.

– Ты выжил, сбежал из больницы. Потом затаился, окружил себя охраной, попытался забыть прошлое… женился на мне…

– Женился на тебе, – повторил он, – наверное, это была моя ошибка.

– Наверное.

– Ты очень много знаешь. Откуда?

– Но вот чего я не знаю, – продолжила она, проигнорировав его вопрос, – зачем тебе понадобилась эта дурацкая железная рука? Этот тяжелый старый протез?

– Мне сказали, что она надежно защищает своего владельца. Надежнее любого телохранителя. А мне теперь очень нужна защита.

– Лаврушин снова тебя нашел? – догадалась Арина.

– Ты и это знаешь? – удивленно переспросил он. – Откуда?

Арина не ответила.

– Впрочем, это уже неважно, – проговорил он. – В любом случае с тобой что-то нужно делать.

– Ты сошел с ума. – Арина постаралась, чтобы в ее голосе не прозвучал страх, но это получилось не очень хорошо. – Как ты объяснишь мое исчезновение?

– Я же советовал тебе улететь куда-нибудь к морю. На Мальдивы, на Сейшелы, на Канары…

– Но это легко проверить! В аэропорту легко выяснить, что я никуда не улетела…

– Ошибаешься! Женщина с твоим паспортом зарегистрируется на какой-нибудь подходящий рейс…

Не дожидаясь ее ответной реплики, Николай достал из кармана пластмассовый футляр, открыл его, достал маленькую бутылочку из темно-синего стекла, отвернул колпачок.

Арина метнулась к двери, но Николай перехватил ее за плечо, крепко сжал одной рукой, другой запрокинул ее голову.

Арина сжала губы.

Николай придавил ее ноздри, чтобы она не могла дышать. Арина не удержалась, приоткрыла рот, и он тут же влил в ее рот содержимое бутылочки.

Арина почувствовала терпкий, сладковатый привкус. Она задержала дыхание, постаралась удержать терпкую жидкость во рту, не проглотить ее – но Николай встряхнул ее за плечи, как тряпичную куклу.

Жидкость потекла в горло…

И тут в кармане у Николая зазвонил мобильный телефон.

Николай чертыхнулся, покосился на Арину, не отпуская ее, свободной рукой достал из кармана телефон.

На экране высветилась физиономия с кошачьими усиками и острой бородкой, под которой стояла подпись: «Рука. Консультант».

Воспользовавшись тем, что муж отвлекся, Арина попыталась выплюнуть терпкую жидкость, оставшуюся во рту, – но она почти всю уже проглотила, осталась едва половина.

В голове застучали молоточки, перед глазами поплыл сиреневый туман. Самое главное – ей все вдруг стало безразлично.

«Стоит ли так волноваться? – думала она. – Стоит ли бороться, сопротивляться, беспокоиться… Не проще ли подчиниться чужой воле, расслабиться, поплыть по течению»…

По течению… Она представила себе черную ночную реку, черную реку, по которой плывут в темноту увядшие цветы и отражения звезд. Так и она поплывет по этой реке в неизвестность, в тот загадочный мир, который лежит за дверью, за порогом жизни… кто сказал, что смерть – это плохо?

Смерть – это покой, беспамятство, безмятежность… Все живое страдает, мучается, испытывает боль. Другое дело – неживое… Неживое не знает боли, не знает страдания, не знает мучительных сомнений… Почему же тогда все так боятся смерти? Почему стремятся превратить неживое в живое? Создать живое из мертвого. Vivisamortuis…

Латинская фраза прозвучала в ее голове, как сигнал тревоги.

Окутывавший сознание Арины сиреневый туман, туман безразличия и пассивности, слегка заколебался, как занавеска на окне под дуновением утреннего сквозняка. По поверхности черной реки пробежала рябь, от которой растаяли отражения звезд.

Арина почувствовала укол беспокойства.

С этой фразой было связано что-то важное… вот только вспомнить бы, что…

Но терпкий, сладковатый привкус во рту успокаивал, убаюкивал ее. Не нужно думать, не нужно волноваться, нужно отдаться течению и плыть, плыть в темноту…

Глубокая ночь вступила в свои права. Фриц Ланге приподнялся на локте и прислушался.