Сэм Борн - Праведники

Пятница, 20:20, Краун-Хайтс, Бруклин

Его взяли под руки и повели. Уилл скосил глаза на своих провожатых. Совсем юнцы. Лет по двадцать, не больше. Но оба выше ростом и заметно крепче его. У одного — рыжая бородка, у второго лицо лишено растительности. Они смотрели не на него, а только вперед, проталкиваясь сквозь обезумевшую толпу. Уилл не стал рваться и кричать. Все равно этого никто бы не заметил. Его охранники между тем пели ту же славицу ребе, что и все. Только лица у них при этом были каменные.

Они прошли мимо трона, после чего свернули и вдоль стены приблизились к библиотеке. Здесь народу было поменьше и уже не приходилось пихаться локтями. Уилл понятия не имел, сколько людей находилось сейчас в этом просторном помещении, но был уверен, что никак не меньше двух с половиной тысяч человек. На них не обращали внимания. Если бы Уилла убили прямо здесь и сейчас, никто этого бы даже не заметил.

Его подвели к одному из книжных шкафов, за которым вдруг открылся узкий проем, ведший в столь же узкий и темный коридорчик. Рыжебородый открыл неприметную дверку, и они ввалились в небольшую комнату, здорово смахивавшую на школьный класс — здесь было несколько рядов все тех же парт и скамеек из темного дерева. Вдоль стен тянулись книжные полки. Уилл успел скользнуть взглядом по корешкам. Иврит, если он ничего не путает.

Его усадили на одну из скамеек. Стражники встали чуть позади. Каждый из них положил руку на плечо Уиллу.

— Ну и что здесь происходит? — наконец проговорил Уилл. — Вы кто?

— Тихо, жди.

— Какого черта вы меня сюда привели?

— Я сказал — жди. Скоро придет учитель. Будешь говорить с ним.

«Ребе?.. Ну наконец-то!..»

За дверью слышался гул толпы. Может, ребе уже появился перед ними? Может, он точно так же проталкивается сейчас сюда, чтобы встретиться с Уиллом? Шум стоял такой, что даже здесь подрагивал пол. Но Уилл не мог сказать, стал ли он громче или тише.

— Итак, начнем, — произнес кто-то сочным баритоном у него за спиной.

Это был тот же голос, который он слышал пять минут назад, когда кто-то сказал ему, что для него здесь уже все закончилось. Уилл попытался обернуться, но стражники его удержали.

— Как вас зовут?

— Том Митчелл.

— Добро пожаловать, Том, на Шаббат. Скажите, чему мы обязаны удовольствием принимать вас в Краун-Хайтсе?

— Я здесь по заданию редакции журнала «Нью-Йорк». Собираюсь написать очерк о хасидской общине. Это наш новый проект, называется «Грани жизни».

— Забавно. А почему вы появились здесь именно сегодня, а не в какую-нибудь другую субботу?

— Мне только на этой неделе поручили написать материал.

— Почему не позвонили, не предупредили о своем визите?

— Если честно, я сегодня хотел здесь просто осмотреться.

— По-шпионить?

— Не совсем так, — возразил Уилл. Ребята, которые давили ему на плечи, казалось, всей тяжестью своих молодых тел, явно переигрывали. — Я журналист, работаю как умею… Послушайте, нельзя ли не давить на меня так сильно? У меня позвоночник не железный!

— Мистер Митчелл, мне очень не хочется, чтобы у вас сразу сложилось превратное представление о Краун-Хайтсе и его обитателях. Мы чтим законы гостеприимства и рады любому. У нас прекрасные отношения со средствами массовой информации. Скажем так, раз в месяц к нам наведывается представитель «Нью-Йорк таймс». Что касается вас, то мы действительно были вынуждены несколько отступить от правил радушия и гостеприимства. А знаете почему? Дело в том, что я вам не верю.

— Что же я могу поделать? Я на самом деле журналист.

— На самом деле, мистер Митчелл, кто-то пытается совать нос не в свои дела. И у меня такое ощущение, что этот «кто-то» — вы. Нет, не пытайтесь подняться. Расслабьтесь. В конце концов, наступило время Шаббата. У всех у нас за плечами трудная неделя. Все мы заслужили отдых и покой, не так ли? Давайте поговорим спокойно и не торопясь. Итак… Вы имели продолжительную беседу с Шимоном Шмуэлем, и он, конечно, рассказал вам много интересного о быте и нравах этой общины.

«Они следили за мной с самого начала!»

— Да, так и было.

— Он говорил вам, как высоко мы чтим Шаббат и необходимость его неукоснительного соблюдения?

Уилл промолчал.

— Мистер Митчелл?

— Говорил.

— Вам известно, что во время Шаббата нам запрещено носить с собой что-либо?

— Да, Сэнди… то есть Шимон… говорил об этом.

— Запрещено не только отягощать себя каким-либо грузом и трудиться, но даже пользоваться электричеством. Лампы, которые освещают эту комнату, были включены до наступления Шаббата и будут выключены после его завершения. Таковы правила. Никто из евреев не посмеет прикоснуться к этому выключателю в ближайшие двадцать четыре часа. Может быть, вы обратили внимание, мистер Митчелл, что в том помещении ни у кого не было ни камер, ни фотоаппаратов. То, что происходит там, не подлежит фиксации на какую бы то ни было пленку. Может быть, вы думаете, что никто никогда не хотел это заснять? Ошибаетесь. Такие просьбы от прессы поступают к нам каждую пятницу.