Сэм Борн - Праведники

— Здравствуй, Уильям.

Уилл по-прежнему не имел сил пошевелиться. Рядом с ним стояла Бет, и он держал ее за руку, не в состоянии ни отойти от жены, ни прижать ее к себе. Фрейлих неподвижно замер на диване. Женщина, которая открыла им дверь, прижалась к стене, стоя на лестнице.

— Боже… что ты здесь… Я не понимаю…

— Это не твоя вина, Уилл, что ты не понимаешь. До сих пор я не дал тебе на это ни единого шанса, ибо не рассказывал всего того, что, видимо, расскажу сейчас. Кстати, твоя мать также ничего не знает, но ей я не рассказал бы никогда, ибо она будет не способна понять.

— Подожди, подожди… — Уилл никак не мог оправиться от шока. Он вдруг взглянул на этого человека так, словно увидел его впервые в жизни. — Но как же… ты же мой отец!

— Да, Уилл, я твой отец. Но я также отец всем тем, кто идет за мной, и кто однажды назвал меня Апостолом. Я хочу поблагодарить тебя, сын. Ты оказал всем нам величайшую услугу. И я, как отец, горжусь тобой сейчас.

— Какую услугу?..

— Ты привел нас к последнему избранному. Уже благодаря одному этому ты заслужил право жить в новом мире.

Уилл ощущал себя кротом, внезапно застигнутым на ночной дороге проезжавшей машиной и ослепленным светом ее фар. Он слушал и не слышал, смотрел и не видел…

Его отец… Его родной отец… Человек, который много лет верой и правдой служил закону… оказался организатором всех этих убийств?.. Неужели он, циник и рационалист, действительно верит в торжество этой так называемой заместительной теологии? Неужели он всерьез верит в то, что одарил христиан мифическим титулом богоизбранного народа?

Верит. Верит!

Но как ему удавалось скрывать эту веру ото всех на протяжении стольких лет? Как удалось ему скрывать то, что он служит вовсе не закону и конституции, а совершенно другим идеям? Как удалось ему, сохранив инкогнито, спланировать и осуществить тридцать пять убийств?

Перед мысленным взором Уилла вдруг предстала полустершаяся в памяти картинка из детства. Он сидит за столом в доме своей бабушки и играет с солнечными зайчиками на скатерти, а бабушка в это время, сурово поджав губы, говорит о какой-то «другой страсти», возникшей в жизни его отца. Теперь ясно, что она имела в виду. Не любовь к другой женщине, не карьера успешного юриста разлучила его родителей.

Их разлучила отцовская вера…

— Значит, ты с самого начала знал о Бет? — хрипло спросил Уилл, по-прежнему крепко держа жену за руку.

— О нет, Уильям, что ты! Это работа твоих иудейских друзей. — Монро-старший едва заметно кивнул в сторону рабби Фрейлиха, сгорбившегося на диване. — Но когда ты рассказал мне о похищении, в голове моей зародились первые подозрения. А когда тебе удалось установить, что Бет укрывают в Краун-Хайтсе, мне все стало ясно. Поначалу я думал, что хасиды тем самым хотят вывести тебя из игры. Ведь ты отлично начал, обратив внимание на гибель Макрея и Бакстера. Ты мог предать огласке то, что хасиды всеми силами пытались сохранить в тайне. Но в какой-то момент я понял, что, похитив Бет, они тем самым хотели остановить вовсе не тебя. А меня! Они догадались, что твоя жена играет роль сосуда, хранящего сокровенный секрет.

— Ты знал о том, что происходит, но не пожелал помочь мне…

— Как я мог тебе помочь, Уильям? Напротив, это я рассчитывал на твою помощь. Я знал, что ты не успокоишься, пока не разыщешь Бет. И я в тебе не ошибся, мой мальчик.

Уиллу нечем было дышать, в голове звенело, щеки пылали…

— Это какое-то безумие…

— Отчего же? Ты уверен, что понимаешь все, что происходило в последние дни и происходит сейчас?

— Да. Теперь я знаю, что это ты казнил праведников.

— Боюсь, это не совсем корректная формулировка, Уильям. Ни к чему придавать излишнюю эмоциональную окраску тем вещам, которые и без нее имеют большое значение. Я понимаю тебя, ты узнал об этих смертях, и шок застит тебе глаза. Но попробуй взглянуть на все происходящее шире…

Отец никогда не говорил с Уиллом таким тоном. Зато так говорил Апостол со своей паствой. Этот голос Уилл слышал всего час назад, присутствуя на сектантской мессе в Церкви Воскрешенного Христа.

— Видишь ли, сын… Христианам открылось то, от чего иудеи в свое время сами отвернулись. Упрямо вцепившись в форму, они не увидели за ней содержания. В чем состоит их вера? В том, что тридцать шесть избранных держат на своих плечах весь существующий мир. Это великое знание, я согласен. Но оно неполное. Иудеи отказались пойти в своей вере дальше.