Адриана Мэзер - Призрачный омут

– Похоже на ответ. Кроме того, что они так жутко выглядят, есть что-то еще? Они могут что-нибудь сделать? Внезапно вырубить весь свет или…

– Честно говоря… не уверена. Но ведут они себя так, словно все еще живы. И они не бесплотны.

– Хочешь сказать, тот призрак мог тебя ранить?

Я киваю:

– Возможно. Я потому так распсиховалась и чуть не разнесла ресторан.

– То есть любой мертвяк, притопавший сюда, может тебе навредить? Ты хотя бы знаешь, чего хочет этот призрак или кто он?

Джексон выдавливает на порез дезинфицирующую мазь и накрывает его бинтом. Я придерживаю край, пока он перевязывает руку.

– В двух словах не расскажешь.

Джексон отпускает руку, и я засовываю ее в рукав.

– Так, давай с начала. Мы оба знаем, что я не фанат всякой магической пурги, но постараюсь выслушать и не прерывать тебя.

– А знаешь, – протягиваю я, размышляя над его предложением, – думаю, это правильно, что я все тебе расскажу.

– Давай так, – говорит Джексон. – Будем говорить честно, даже если это касается чего-то жуткого и непонятного, о’кей?

– Заметано, – улыбаюсь я. – И да, про вчерашнее. Я передумала. Я хочу пойти на танцы.

Джексон внезапно сжимает меня в объятиях. Его нельзя назвать «рыцарем», но отчего-то с ним уютно. Джексон часто смеется и шутит, но за беспечностью и юмором таится нечто большее.

Он отстраняется и, придерживая меня за талию, смотрит. Что? Нет! Такой интимный взгляд. Он же не собирается… я… Черт! Джексон наклоняется ближе, мои губы чувствуют его дыхание. Упираюсь рукой в его грудь, прежде чем наши губы успевают прикоснуться.

– Подожди.

Джексон отпускает меня и потирает шею:

– Извини. Я как-то не планировал. Даже не знаю, что… Прости, – смеется он, но я вижу, что Джексон расстроен.

– Все в порядке. – Я запинаюсь, щеки пылают. – Дело не в тебе. Просто… я не знаю. Мы с тобой друзья, и мне нравится, как мы общаемся…

Почему ему понадобилось целовать меня именно сейчас, когда мы наконец-то начали разговаривать по душам?

Еще этот насыщенный день. И прошлая ночь тоже. Странности из-за платья, а потом появился Элайджа…

Я слишком поздно понимаю, что сейчас ляпнула. Джексон таращит глаза:

– Элайджа вернулся?

Браво, Сэм, теперь он решит, что из-за Элайджи я не стала его целовать. Молодец!

Недовольство Джексона очевидно. Он обводит взглядом комнату:

– Он сейчас здесь?

– Нет, – отвечаю, сильнее натягивая рукава свитера.

Взгляд Джексона фокусируется на мне:

– И ты сказала, что призраки могут к тебе прикасаться.

Наши глаза встречаются.

– Что?

– Забей.

Джексон вскакивает так быстро, что я сжимаюсь:

– Погоди. Ты злишься на меня?

– Нет.

– Но ты сейчас как бешеный.

Джексон подает мне плащ:

– Уже поздно.

Открываю рот от удивления:

– Ты же хотел помочь мне. Это из-за поцелуя?

– Что за чушь. Мне просто… пора идти.

– Ты просишь, чтобы я все рассказывала, была честной. Но как только речь заходит о том, что ты не хочешь слышать…

Джексон вздыхает, настойчиво протягивая мне плащ.

Я вырываю одежду из его рук.

Сижу на кровати, хмуро рассматривая собачий ошейник и покусывая ноготь. К чему эта странная вещь?

Зачем утопленник дал мне его? Ерунда какая-то! Из головы никак не выходит «возможно», сказанное Редд в ответ на вопрос, могу ли я умереть.

На тумбочке жужжит телефон, я вздрагиваю.

Элис: «Не ужин, а катастрофа. Мы чем-то траванулись. У тебя как?»

Мэри: «Если хочешь, заходи. Предупреждаем: мы тут по очереди обнимаем унитаз».

Я проверяю время: 22:27. Вот засада, я так надеялась, что встреча с девчонками меня успокоит.

Я: «Ладно, в другой раз. Утопленник подождет. Отдыхайте и приходите в себя».

Сюзанна: «Напиши, если передумаешь. И лучше не спи сегодня».

Роняю телефон на одеяло. Отстой. Значит, мне самой придется шариться в старых семейных архивах. Или Элайджа поможет? Да ну его.

Соскальзываю с кровати, достаю из тумбочки фонарик и на цыпочках выхожу в коридор, прислушиваясь к каждому шороху. Интересно, где папа? На этаже горят только маленькие лампочки в бра. Наверное, он еще внизу, в кабинете. А это значит, что искать записи там – плохая идея. Начну с чердака.

Я бесшумно пробираюсь в конец коридора мимо спальни отца и включаю фонарик. Большая часть комнат простаивает без дела, превратившись в склады ненужной мебели, но за одной из этих дверей скрыта лестница. Я нашла ее, когда изучала дом после переезда. Останавливаюсь перед дверью с металлической щеколдой вместо ручки и отпираю ее.