Адриана Мэзер - Призрачный омут

Краем глаза я вижу, что люди застывают на месте и смотрят, как я танцую с пустотой. Но мне плевать. Ведь в этом настоящая я.

У письма о «Титанике», которое появляется на страницах «Призрачного омута», имеется своя увлекательная история, связанная с длинной вереницей замечательных женщин из моего семейного древа. Путь свой оно начало с моей прапрапрабабушки Марии (именно Марии, не Мэри) де Лонг Хэкстон, которой пришло от кузины.

За многими приключениями моих предков мне удалось проследить благодаря частой и постоянной переписке Марии; насколько я поняла, в семье она была всеобщей любимицей. (И должна сказать, пока читала многочисленные письма, я любовалась шикарным почерком своих предков и даже начала немного сожалеть, что никто больше не пишет писем от руки).

Мария получила письмо о том, что случилось с Майрой Хэкстон Харпер и Генри Слипе-ром Харпер – ее кузенами – вскоре после того, как «Титаник» потерпел крушение, а Харперы вернулись домой в целости и сохранности. Кроме письма о «Титанике» у Марии также нашлась фотография Генри Харпера.

Правнучка Марии – моя прабабушка – Адриана Сторм Хэкстон Мэзер (я горжусь, что была названа в ее честь!) сохранила фотографию Генри, письмо о «Титанике» и множество газетных вырезок о крушении корабля, начиная с самого 1912 года. Адриана была учителем и историком-любителем и все семейные реликвии, которые собирала долгие годы, помечала карточками (отсюда и карточки на картинах, упомянутые в «Повешенных»). Почерк на конверте с письмом принадлежит ей, как и заметки на фотографии Генри Харпера.

Этот фрагмент истории «Титаника» так и пылился бы где-нибудь в коробках, если бы моя бабушка Клэр Мэзер не считала своим долгом передать потомкам каждую крупицу семейной истории. Когда я была маленькой, она держала меня за руку и рассказывала обо всех семейных реликвиях, попавших ей в руки, вдыхая жизнь в старые портреты и викторианские свадебные платья, хранящиеся в сундуках. Романтика, интриги и грандиозные подарки – все истории она подавала просто замечательно.

Самое забавное, что в доме моих бабушки с дедушкой хранится столько истории, что там спокойно можно отыскать любопытный дневник из 1700-х на дне ящика с пуговицами. К слову, письмо о «Титанике» просто хранилось в столе среди кучи других старых писем и газетных вырезок. Ничто не указывало на его особенность, кроме слова «Титаник», написанного на конверте из манильской бумаги. Когда я впервые на него наткнулась, то подумала: «Нет, это не тот „Титаник“. Быть такого не может!»

Еще одна странность (или, возможно, судьба!): я отыскала это письмо сразу после того, как Random House приобрели права на «Повешенных». И вот на руках у меня оказался первый договор на книгу и письмо о Генри Слипере Харпере и «Титанике» – о том самом Генри Харпере, который был директором издательского дома «Братья Харпер» до того, как он стал HarperCollins. Тогда я осознала, что обязана написать следующую книгу об этом письме и о невероятной женщине, которая сохранила его и передала следующим поколениям.

Майра и Генри не давали интервью после крушения «Титаника», и, насколько мне известно, это одно из малочисленных письменных упоминаний о том, что случилось с ними той ночью 1912 года. Это невероятное везение, что выжить в катастрофе удалось им обоим, а также Хаммаду Хассабу, который тогда работал на Харперов, и их псу. Выжить чета Харперов смогла лишь потому, что Майра увидела проплывающий в иллюминаторе айсберг и осознала возможную опасность. Она быстро разбудила мужа, и все вместе они смогли занять одну из первых спасательных шлюпок.

Как выяснилось, первое время после того, как «Титаник» столкнулся с айсбергом, многие пассажиры нервничали и боялись садиться в спасательные шлюпки. Их просили променять огромный, роскошный пароход, который, как все верили, был абсолютно непотопляем, на крошечную лодочку, которую спустят на пятьдесят футов вниз, к черной ледяной воде, на шатких канатах. Даже когда угроза утонуть стала очевидной, еще оставались люди, которых необходимо было уговаривать или силой заталкивать в спасательную шлюпку. Возможно, именно из-за этого нежелания менять лайнер на шлюпку в начале эвакуации команда корабля позволила некоторым мужчинам присоединиться к своим женам. Генри тогда был болен, и, возможно, его болезненное состояние в совокупности с вышеупомянутым нежеланием других пассажиров сыграло роль в их с Хаммадом спасении.