Стефани Пинтофф - И занавес опускается

Я закрыл за собой дверь, включил стоящую на столе лампу, снял пиджак и набросил его на плафон, чтобы приглушить свет.

Никогда раньше я не делал ничего подобного, и на короткое мгновение, когда у меня начала дрожать правая рука, я решил, что не справлюсь. Мне пришлось закрыть глаза и представить трёх девушек — ныне мёртвых, а некогда блестящих актрис.

И если у меня ничего не получится, то может умереть ещё одна. И пусть не знаю пока, как она выглядит, и кто она такая, но точно знаю, что нужно делать, чтобы её спасти.

Я не совсем понимал, что надеялся найти.

Я только знал, что мне нужно больше образцов почерка Фромана, Льва Айзмана и всех других значимых помощников; и прежде, чем уйду, намеревался забрать несколько бумаг, которых сразу не хватятся.

Наверно, я даже надеялся найти хоть что-то, что свяжет всех трёх жертв и — чем чёрт не шутит! — даже укажет на следующую цель.

Я не обнаружил ничего важного.

Я нашёл квитанции. Я нашёл заметки о каждом актёре и актрисе, в которых описывались их «производительность, потенциал и профессионализм».

«Принцип трёх П», как называл это Фроман.

И, как он и сказал нам с Изабеллой в воскресенье вечером, в деле каждой актрисы упоминались опоздания на репетиции и недостаток подготовки.

Лев Айзман, как и все остальные помощники Фромана, подавали кучу отчётов — но, к сожалению, все они были напечатаны на машинке.

Внезапно из соседней комнаты донесся грохот. Упало что-то большое и тяжёлое.

Я замер.

Там кто-то был.

Я бросился к стене, где в розетку была включена лампа, и выдернул шнур. Схватил накрывавший лампу и приглушавший свет пиджак и спрятался под стол Фромана.

Я затаился и ждал; вот послышались шаги на лестнице и в коридоре включился свет.

Я услышал разговор двух мужчин.

— Из какой комнаты доносился шум?

Я узнал голос служащего с третьего этажа.

— Понятия не имею.

У меня перехватило дыхание. Это голос Льва Айзмана?

Дверь в офис Фромана распахнулась; я замер, стараясь не дышать.

— Подойдите сюда, только гляньте!

Из соседней комнаты донёсся голос служащего, и я услышал, что шаги удаляются.

В соседнем помещении загорелся свет, и я услышал, как передвигают мебель.

— Какого чёрта! Что за беспорядок!

— Похоже, кто-то сбросил целую кипу бумаг с того книжного шкафа.

— Серьёзно?

Да, это был определённо голос Льва Айзмана.

Я отчаянно надеялся, что они останутся в соседней комнате.

Но меня беспокоило и то, что бумаги не могли упасть сами по себе. Видел ли меня тот, кто их сбросил?

Вероятно, да.

Я был так сосредоточен на каждом слове и движении, доносящихся из соседнего офиса, что от неожиданности подпрыгнул и ударился головой о столешницу, когда мимо моих ног грациозно прошла виновница переполоха.

Серая пушистая кошка с длинной шерстью громко мурлыкала, трясь головой о мои колени.

Я вздохнул с облегчением, но тут шаги из соседней комнаты направились в мою сторону.

В офисе Фромана включился свет.

— Боже, что же Фроман тут делал?

Они, естественно, заметили огромную кучу папок и бумаг, которые я просматривал на столе Фромана.

Наступила тишина.

— Чарли? Ты здесь? — громко крикнул Айзман.

Я несколько секунд чесал кошку за ухом, а потом вытолкнул её из-за стола.

Она пробежала по комнате.

— А вот и разгадка, — усмехнулся служащий.

Я задержал дыхание.

Кошка протестующее мяукнула, когда огромные руки обхватили её за тело и подняли в воздух.

— Отвратительное животное, — произнёс Айзман и вышел в коридор.

Служащий рассмеялся и почесал кошку под подбородком.

— Где же твои друзья-мышеловы, красотка? Обычно вас тут бродит несколько. Охотитесь, да, милашка? Не могу поверить, что ты устроила такой беспорядок в офисе мистера Ландри в одиночку.

Он замолчал на секунду, а потом обратился к Айзману:

— Хотите, чтобы я привёл здесь всё в божеский вид?

Айзман ответил, не раздумывая:

— Нет. Оставим это ночному уборщику. В конце концов, виновата кошка. Одни беды от них. Если бы нам не нужны были крысоловы…

Они ушли, выключив свет, но я ещё несколько минут сидел под столом и прислушивался.

Меня чуть не поймали.

Я вновь включил лампу, набросил наверх пиджак и вернулся к работе.

Я знал, что до антракта осталось немного времени, поэтому работать нужно было быстро — шкаф за шкафом, отчёт за отчётом.

В последнем шкафу я обнаружил склад старых рукописей. Просмотрев большую часть из них, я понял, что Фроман хранит всё — даже те сценарии, которые отверг. Судя по записям, которые я отыскал, он хранил их с единственно целью: проверить со временем собственные суждения; Фроман отдельно помечал сценарии, которые он отверг, но они получили признание у публики благодаря другому директору-продюсеру.