Картер Браун - Черные орхидеи (сборник)

А мой «кольт» уже был направлен на человека у двери.

— А ну-ка, идите сюда, дружок! — пригласил я его. — А то у вас такой вид, будто вы размышляете, а не позвать ли на помощь!

Я дал ему пройти несколько шагов по проходу, как вдруг услышал у себя за спиной какую-то возню. Я мгновенно обернулся.

Но можно было и не спешить. Полицейский офицер, правда, поднялся на ноги, но это было все, на что он способен. Он сгибался почти пополам, прижимая одну руку к животу, а другой почти касаясь пола. Ко всему прочему, он надрывно закашлялся и словно ловил ртом воздух, чтобы заглушить боль. Потом он медленно поднял голову, но все равно стоял сильно согнувшись. В лице его не было и тени страха, а только боль, гнев, стыд и решимость победить или умереть.

— Отзови свою овчарку, шериф! — твердо сказал я. — Иначе в следующий раз ему действительно плохо придется!

Тот обжег меня взглядом и выплюнул лишь одно непечатное слово. Он сидел скорчившись в своем кресле, крепко зажав левой рукой запястье правой. Судя по внешнему виду, он был слишком занят своими собственными неприятностями, чтобы еще думать о чужих.

— Отдай пистолет! — прохрипел полисмен. Даже эти слова он выдавил с трудом, словно что-то сжимало ему горло. Потом он, шатаясь, шагнул в мою сторону. Нас разделяло не больше шести футов. Он был еще почти мальчик — вряд ли ему было больше 22–23 лет.

— Судья! — попросил я настойчиво.

— Не делайте этого, Донелли! — судья Моллисон вышел из своего оцепенения. — Не делайте этого. Этот человек — убийца! Ему уже нечего терять! Стойте, говорю я вам!

— Отдай пистолет! — Слова судьи Моллисона не произвели на офицера никакого впечатления. Голос Донелли звучал деревянно, без всяких эмоций — как звучал бы голос человека, который принял решение уже так давно, что оно успело превратиться в единственную и всепоглощающую идею всей его жизни.

— Не двигайся с места, сынок, — сказал я спокойно. — Ведь судья правильно сказал: мне нечего терять! Один шаг вперед, и я выстрелю тебе в бедро. А ты представляешь, Донелли, что может сделать на таком расстоянии одна свинцовая пуля? Попав тебе в бедро, она разобьет бедренную кость, да так, что ты на всю жизнь останешься хромым, как я. А если она к тому же заденет артерию, то ты наверняка истечешь кровью, прежде чем… Да стой же ты, дурень!

Второй раз в зале суда прогремел выстрел из «кольта». Донелли распростерся на полу, обхватив руками ногу выше колена и уставившись на меня каким-то удивленным и потемневшим взглядом.

— Каждый из нас рано или поздно получает свой урок! — сказал я и взглянул в сторону двери. Ведь выстрелы наверняка привлекли чье-нибудь внимание. Но никто не появлялся. Меня, правда, это не очень волновало — ведь кроме тех двух констеблей, которые меня схватили в «Ла Контессе» и теперь временно вышли из строя, шериф и Донелли представляли всю полицию Марбл-Спрингс. Но даже несмотря на это, дальнейшее промедление было не только глупо, но и опасно.

— Вы все равно далеко не уйдете, Тэлбот! — Тонкие губы шерифа уродливо искривились, когда он произнес эту угрозу сквозь плотно сжатые зубы. — Через пять минут после вашего бегства вас уже будут разыскивать все полицейские округа. А через пятнадцать мы поднимем на ноги всю полицию штата! — Он умолк, содрогнулся, и судорога боли передернула его лицо. Когда он снова взглянул на меня, выражение его лица было далеко не из приятных. — Вас будут преследовать как убийцу, Тэлбот! Вооруженного убийцу! Полиция получит приказ стрелять при первом вашем появлении! И стрелять для того, чтобы вас убить!

— Послушайте, шериф, — начал судья, но тот его перебил:

— Извините, судья, но этот человек уже в моей компетенции! — Он взглянул на полисмена, стонавшего на полу. — В тот момент, когда он захватил этот пистолет, он перестал быть вашим… Ступайте, Тэлбот!!! Все равно далеко не уйдете…

— Значит, будут стрелять, чтобы меня убить? — повторил я задумчиво и оглядел зал. — Нет, нет, только не так, джентльмены… Хотя кое у кого могут возникнуть мысли о славе, о доблести, о медалях, которые они могут заработать…

— О чем это вы? — крикнул шериф.

— Видимо, истерика, — пробормотал я и покачал головой. Потом взглянул на девушку с темно-русыми волосами. — Простите, мисс, но вам придется…

— Что, что вы хотите? — Может быть, она и испугалась, а может быть, просто притворилась испуганной. — Что вам от меня нужно?

— Только вас! Вы слышали, что сказал шериф? Как только фараоны меня увидят, они сразу начнут палить вовсю… Но не станут же они стрелять в девушку, особенно в такую красивую, как вы! Я в тисках, мисс. И мне нужна гарантия. А гарантия — это вы! Пошли!