Росс Томас - Агент из ресторана [сборник]

— Давай сядем за стол, — предложил я.

Мы выбрали кабинку неподалеку от двери.

— Который час?

— Без пяти десять.

— Выпьем, пожалуй, водки. Ничего лучше мы тут не найдем.

Подошла официантка, и мы заказали две рюмки водки. Если мы и привлекали внимание, то не более, чем блоха в собачьей шерсти. Вернулась официантка, поставила перед нами по полной рюмке, подождала, пока мы расплатимся. Куки дал ей западногерманские марки и отказался от сдачи. Она нс улыбнулась. Не поблагодарила. Отошла и устало остановилась у свободной кабинки, благо их хватало, разглядывая свои ногти. Потом начала кусать один из них.

Куки пригубил рюмку и улыбнулся.

— Могло быть и хуже.

Я последовал его примеру. В достоинствах водки я не разбирался. Мог оценить только крепость. В этой, похоже, содержался высокий процент спирта.

— Что нам теперь делать? — поинтересовался Куки.

— Ждать.

— А если ничего не произойдет?

— Вернемся в «Хилтон», вызовем полицию и будем объяснять, каким образом в моем номере оказался покойник. Ты что-нибудь придумаешь.

Мы даже не успели допить водку. Ровно в десять открылась дверь и в кафе вошла девушка. В темно-зеленом, перетянутом поясом кожаном пальто и черных сапогах на высоком каблуке. С длинными черными волосами, подстриженными «под пажа». Она прямиком направилась к нашему столику и села.

— Закажите мне бокал вина, — сказала она по-немецки.

Я подал знак официантке, а когда она дотащилась до нашей кабинки, заказал бокал вина.

— Где Уитерби? — спросила девушка.

— Убит. Застрелен.

На подобное известие люди реагируют по-разному. Одни ахают и начинают повторять «нет» снова и снова, как будто отрицание случившегося может что-либо изменить. Вторые выбирают более театральный вариант. Лица бледнеют, глаза округляются, они начинают кусать костяшки пальцев, прежде чем сорваться на крик или рыдания. Третьи на мгновение умирают сами. К последним относилась и эта девушка. Она замерла, кажется, даже перестала дышать. Какое-то время напоминала статую, а потом закрыла глаза и выдохнула: «Где?»

В английском языке «где» и «куда» передаются одним словом, поэтому поначалу я неправильно истолковал ее вопрос и чуть не ответил: «В спину». Но вовремя сориентировался й вслух произнес то, что и требовалось: «В Западном Берлине, в „Хилтоне11».

Официантка принесла вино, и девушка решила повременить со следующим вопросом. Вновь расплатился Куки, добавив чаевых, но и на этот раз не услышал ни слова благодарности.

— Как вас зовут? — Я перехватил инициативу.

— Марта. Он должен был приехать на машине.

— Кто?

— Уитерби.

— У меня есть машина.

— Вы — Маккоркл?

Я кивнул.

— Это Бейкер, Марта. — Куки ослепительно улыбнулся, как и любой другой девушке. Его знания немецкого не позволяли активно участвовать в разговоре.

— Падильо ничего не говорил о втором мужчине.

— Он — друг.

Марта глянула на часы.

— Уитерби... что-нибудь сказал перед смертью? — Похоже, она уже взяла себя в руки.

— Нет.

— Какая у вас машина?

— Черный новый «мерседес», Стоит у тротуара на другой стороне улицы.

— Допейте то, что осталось в рюмках, — скомандовала она. — Скажите что-нибудь смешное. Посмейтесь и уходите. Перед тем как уйти, пожмите мне руку. Он не говорит по-немецки?

— Нет.

— Передайте ему мои слова.

Я передал.

— Сядьте в машину и заведите двигатель. Я последую за вами через минуту-другую.

Я повернулся к Куки и хлопнул его по плечу.

— Когда я закончу фразу, давай поглядим, насколько громко ты можешь смеяться. Хорошо? Так что. можешь начинать.

Куки засмеялся. Девушка присоединилась к нему, за ней — я. Мы пожали ей руку, попрощались и двинулись к двери. Девушка осталась за столом.

Заметно похолодало, и я поднял воротник плаща. Мы поспешили к «мерседесу». Но едва ступили на мостовую, как взревел двигатель другого автомобиля, стоящего у тротуара чуть впереди. Зажглись мощные фары, автомобиль рванул с места, быстро приближаясь к нам. Я дернул Куки за руку. Большой черный автомобиль более всего напоминал послевоенный «паккард». Мы едва успели отскочить обратно на тротуар, чтобы разминуться с ним. Мне показалось, что два человека сидели на переднем сиденье и один — на заднем. Двое, что сидели впереди, даже не взглянули на нас. Задняя дверца распахнулась, из кабины вывалился человек, покатился по мостовой и замер на спине у бордюра.

Раскрытые глаза, свалявшиеся от грязи длинные черные волосы. Лишь белозубая улыбка осталась прежней. Все зубы были на месте, но самой улыбке недоставало веселья. Билл-Вильгельм лежал у наших ног, автомобиль набирал скорость, а человек на заднем сиденье пытался закрыть дверцу.