Росс Томас - Агент из ресторана [сборник]

Первым и наиважнейшим куском, вокруг которого должны выстраиваться все остальные, являлось родство Энцо Гарофано и Елены Карризи, секретарши и любовницы Орнаньи. Разница в фамилиях ничего не значила. Любой человек мог изменить как имя, так и фамилию, хотя было бы небезынтересно узнать, зачем это сделал Гарофано.

Не тот ли это источник, откуда появились письма и их фотокопии? Секретарша, к тому же и любовница, имеет доступ к личным бумагам своего босса. Но почему женщина хочет погубить мужчину, который содержит ее? Ревность? Действительно, Орнанья показал себя непостоянным и безжалостным любовником. В преддверии выборов он мог разорвать компрометирующую его связь. Все-таки перед ним маячила перспектива министерского портфеля. А Италия — страна, где не одобряют внебрачных связей. Этим, возможно, и объясняется появление Таллио Рацциоли. Аристократ устраивает семейную жизнь брошенной любовнице.

Вроде бы разумное предположение, но оно никак не объясняло истерическую ненависть Елены к нему и ее упорное нежелание признать вину Орнаньи. Если только Орнанье не удалось выдать ложь за правду. Он-то мог внушить женщине любую чушь. Быть может, на вилле он найдет к ней подход и сможет превратить из врага в союзника? Затем он подумал о Козиме, дорогой возлюбленной давних дней. Ему не позволили присутствовать при ее допросе. Она не знала, как он описывал столкновение. Ее показания слышали лишь Гранфорте и Орнанья. Быть может, она вновь предала его, назвав лжецом, чтобы выгородить себя и мужа. Эшли решил, что это очень и очень возможно. Он вспомнил Арлекина. Его ровный голос и холодные светлые глаза. Профессионал, оберегающий интересы своего государства. Безразличный к драме, равнодушный к страстям. Истина для него определялась лишь практической целесообразностью. По крайней мере он не делал из этого тайны.

Гранфорте? Гранфорте совсем другое дело. Гранфорте — частица системы привилегий и продвижений по службе, учрежденной Орнаньей. Глаза Эшли закрылись, и сон увлек его в мир кошмаров, где Козима звала его с высокого обрыва, а волны перекатывались через мертвеца с лицом Витторио, герцога Орнаньи.

Проснулся он в ярких лучах солнца, полностью одетый, замерзший, с горечью во рту от вчерашней выпивки. Из коридора доносились приглушенные голоса слуг и жужжание пылесоса. Он сел, протер глаза, посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. У него есть два или три часа, прежде чем их сиятельства поднимутся и они поедут на виллу.

Эшли одевался, когда зазвонил телефон.

— Слушаю, — сказал он, подняв трубку.

— Эшли? — раздался голос Арлекина. — Извините за ранний звонок.

— Я уже встал. И одеваюсь.

— Вы уезжаете сегодня утром. Я бы хотел поговорить с вами до отъезда. Если можно, наедине.

— Отлично. Приходите и позавтракайте со мной.

— Где?

— Приходите в мой номер. Мы позавтракаем на балконе.

— С удовольствием, дорогой друг. Как вы себя чувствуете?

— Как побитая собака.

Арлекин хохотнул и повесил трубку. Положил ее и Эшли, окончательно оделся, заказал по телефону завтрак на двоих, вышел на балкон и закурил в ожидании кофе и Джорджа Арлекина. Во время завтрака маленький жизнерадостный англичанин предпочитал говорить на отвлеченные темы и лишь после первой чашки кофе перешел к делу.

— Я решил быть с вами откровенным, Эшли.

— Это шаг вперед, — буркнул тот. Он едва притронулся к еде. — Почему?

— Я думаю, это выгодно нам обоим.

— Что ж, давайте послушаем ваши откровения.

— Я так же, как и вы, уверен в том, что Гарофано убили. Правда, еще не решил, кто это устроил, вы или Орнанья.

Эшли ничего не ответил, и Арлекин продолжал:

— Положение у меня любопытное. Я бы только радовался, окажись вы виновным. Тогда я без помех мог бы довести до конца важную политическую интригу, выгодную моему государству. Не будет ни скандала, ни разоблачений. Вы понимаете меня, не так ли? — И на его губах заиграла невинная, как у младенца, улыбка.

Эшли не улыбнулся в ответ. Англичанин говорил правду.

— Да, понимаю.

— С другой стороны, если убийство организовал Орнанья, чтобы утаить документы, я должен рекомендовать моему правительству пересмотреть свою позицию и прервать переговоры, ведущиеся с итальянскими политиками. Теперь вы видите, как мне нелегко?

— Только вам? — Впервые за все утро Эшли улыбнулся с истинным наслаждением.

— Нам обоим, — признал Арлекин. — Капитан Гранфорте, а это серьезный противник, обвинил вас чуть ли не в половине преступлений, перечисленных в уголовном кодексе, и тем не менее оставил на свободе под личную ответственность человека, который вас ненавидит. Если вы виновны, не ищите у меня сочувствия. Если нет… — Его пальцы забарабанили по столу. — Если нет, вас убьют так же, как Гарофано.