Дэвид Балдаччи - Невинная

Джули просто сидела, глядя на него. Роби не догадывался, каким будет следующий вопрос, но сомневался, что сможет ответить на него правдиво. Окинув взглядом тесные пределы комнаты, на долгий миг он ощутил острый приступ клаустрофобии.

– Как по-вашему, что сделали с телами моих родителей?

Вопрос оказался для Роби полнейшей неожиданностью, но был он вполне законным. Уилл пригляделся к Джули, пытаясь прочесть в вопросе более глубокий подтекст, которого, возможно, и не было. В конце концов, она еще ребенок, несмотря на уличные университеты, несмотря на свои мозги. Она горюет по родителям. Она хочет знать, где они. Это он ухватил.

– Вероятно, в таком месте, где их никогда не найдут, – сказал Роби. – Помни их такими, какими знала. Не думай о том, где они теперь, ладно? Ничего хорошего тебе это не даст.

– Легко сказать…

– Да, сказать легко, но, по-моему, сказать надо.

Роби ожидал, что она не выдержит и заплачет. Дети должны так поступать – во всяком случае, ему так говорили. Сам он ребенком никогда не плакал. Но его детство не напоминало нормальное даже отдаленно.

Однако Джули не сорвалась. Даже носом не шмыгнула. Не заплакала. Просто поглядела на него. Выражение ее лица было ледяным.

– Я хочу убить того, кто это сделал.

– Субъект, совершивший это, был в том автобусе. Он обратился в золу. Хватит терзаться из-за него. С ним покончено.

– Я говорю не о нем, и вы это знаете.

– Убить человека не так просто, как кажется.

– А мне будет просто.

– Убивая человека, теряешь с ним часть себя.

– Смахивает на цитату из какого-то дурацкого кино.

– Может, и смахивает, но именно это и чувствуешь.

– Вы много об этом знаете?

– А ты как думаешь? – сухо отозвался он.

Она отвела взгляд, нервно потирая ладони.

– Может, этот мужик Уинд сказал что-то Брумам, а те сказали что-то моим родителям?

– Да, может. По правде говоря, это самая многообещающая линия расследования.

– И вы исполняете эту роль с суперагентом Вэнс?

Роби отделался молчанием.

– Значит, вы не работаете с ней над этим?

– Я работаю с ней над частью этого.

– Лады, усекла.

– Правда? – переспросил Роби.

– Я тоже хочу быть частью этого.

– Ты и есть. Ты помогаешь мне.

– Но я хочу помогать больше.

– Ты имеешь в виду, что хочешь найти ответственных за злодеяние и убить их?

– А вы бы не хотели?

– Быть может. Но тебе надо хорошенько подумать.

– Вы мне поможете убить их? Я знаю, вы можете.

– Тебе надо вернуться в постель, – негромко проронил Роби.

– Пацанка путается под ногами, верно? Вот вы что думаете, так? Сунули меня в этот ящик?

– Я не собираюсь участвовать в засовывании тебя в ящик, а уж тем паче в гроб.

Эта реплика заставила Джули просто-таки одеревенеть.

– Ты должна уяснить, – медленно проговорил он, – что это не игра, Джули. Это не кино, не телесериал и не игра для «Плейстейшн». Ты хочешь их убить. Чудесно, это я усёк. Это естественно. Но ты не убийца. Ты ненавидишь их, однако, когда дойдет до дела, убить их не сможешь. Однако имей в виду одно.

– Что же? – с перехваченным горлом спросила Джули.

– Что они хотят твоей смерти. И когда у них будет шанс, они-то не станут колебаться ни секунды. Ты станешь трупом. И кнопки сброса не будет.

– А если я скажу, что мне плевать?

– Я сказал бы, что ты юна и считаешь себя бессмертной.

– Я знаю, что однажды умру. Вопрос только, когда и как.

– И ответ должен гласить: спустя восемь десятков лет от сегодняшнего дня и мирно во сне.

– Жизнь устроена не так. Во всяком случае, моя.

– Нелепо так думать.

– Поглядите-ка, кто заговорил!.. Сам-то далеко не образчик осмотрительности.

– Это мой выбор.

– К тому я и веду. Это выбор. Мой выбор.

Встав, Джули ушла к себе в комнату.

А Уилл так и сидел, глядя на то место, где она была.

Было два часа ночи. Роби проспал ровно час, а затем его глаза распахнулись. По долгому опыту он знал, что попросту лежать бесполезно. Встав, он прошлепал босиком в гостиную напротив своей квартиры и подошел к окну. Округ Колумбия уснул – по крайней мере, обычные граждане. Однако тут есть целый обширный мир, который не спит никогда. Это чрезвычайно квалифицированные, чрезвычайно мотивированные люди, пребывающие на высоте положения в ночные часы, чтобы уберечь своих сограждан от беды.

Роби знал это, потому что волею судьбы оказался одним из них. Так было не всегда. Он врастал в эту работу годами. Но это вовсе не значит, что она ему по душе.