Кэролайн Данфорд - Смерть в семье

– Эфимия! Отлично! Я не очень рассчитываю на положительный ответ, но все-таки вдруг ты что-нибудь знаешь о столовом этикете… особенно о том, как нужно рассаживать гостей?

– Совсем чуть-чуть, – нервно ответила я, но дворецкий обрадовался.

– Замечательно! Иди скорей сюда. Я думал, моих познаний в этом деле хватит, но у нас сегодня такой грандиозный прием… Вот, например, с кем из аристократов можно посадить рядом архидиакона?

– А разве не леди Стэплфорд составляет списки?

– Обычно этим занимается миссис Уилсон.

– Ах, вот как… – сказала я, глядя прямо в лицо дворецкому.

Он отвел глаза:

– Ты здесь недавно, Эфимия. Все не так просто, как тебе кажется.

– Вы ее прикрываете.

– Да. Так ты поможешь мне или нет?

Признаюсь, мне очень хотелось немедленно развернуться, подняться на господский этаж к леди Стэплфорд и сдать пьянствующую экономку со всеми потрохами на блюдечке с голубой каемочкой, вернее, на одном из тех серебряных подносов, которые я по приказу миссис Уилсон вчера полировала до глубокой ночи. Однако воспитание в семье викария имеет массу побочных эффектов – например, усвоенное с детства понятие о христианском милосердии. Так что я села за стол рядом с дворецким.

– Вы очень разумно распределили места для гостей. Но вот этих двоих, по-моему, лучше пересадить.

Мистер Холдсуорт испустил душераздирающий вздох.

– Но тогда братья Уиртингтон окажутся один подле другого, а они много лет не разговаривают!

– Сословные соображения должны превалировать над личными, – сообщила я, подражая авторитетному тону матушки. – Но подумаем, что тут можно сделать. Расскажите мне все, что знаете о гостях, и мы постараемся набросать план рассадки, который обеспечит мирную атмосферу за ужином.

И мистер Холдсуорт рассказал. О столовом этикете дворецкий, может, и недостаточно знал, зато ему была известна вся подноготная приглашенных до самых интимных подробностей. Впрочем, к его чести, должна сказать, что от таких историй, которые могли бы вогнать меня в краску, он меня избавил, воспользовавшись скромными намеками. Лекция и составление плана рассадки заняли у нас полчаса.

– Я весьма впечатлен, Эфимия. План идеальный!

– Ну идеальным я бы его не назвала, но, по-моему, нам удалось соблюсти иерархию и при этом предотвратить возникновение конфликтных ситуаций.

– Где ты этому научилась?

– У матери.

– У матери? Кто же ты такая?

Я откинулась на спинку стула. Глаза болели оттого, что так долго пришлось разбирать мелкий витиеватый почерк на карточках.

– Теперь это уже не важно. Наверное, завтра меня уволят.

– Ты оказала мне огромную услугу, Эфимия. Но если сегодняшний прием пройдет неудачно, нас тут всех уволят. А если прием удастся на славу, весь штат прислуги будет благодарен в первую очередь тебе.

Я фыркнула, и будь рядом моя матушка, она бы упала в обморок от такого поведения.

– Боюсь, весь штат прислуги невысокого мнения обо мне.

– Я никогда не думал о тебе дурно.

Эти слова мистера Холдсуорта прозвучали так ласково, что у меня защипало глаза от подступивших слез.

– Я внучка герцога! – внезапно выпалила я. – Дед лишил мою мать наследства, когда она вопреки его воле заключила неравный брак. Мой папа был викарием.

– Значит, в тебе сочетаются благородство и духовность. И, осмелюсь сказать, ответственность, раз ты пошла искать работу из-за трудных финансовых обстоятельств семьи.

– У меня есть младший брат.

– Стало быть, жестокость твоего деда не передалась через поколение.

Мне внезапно захотелось рассказать ему все без утайки – после смерти отца никто еще не говорил со мной так долго и с таким теплым участием. Появилось неодолимое желание уткнуться носом в плечо мистеру Холдсуорту и оросить его девичьими слезами. Но после признания в том, что я герцогская внучка, нельзя было позволить себе разрыдаться на плече у дворецкого.

– Родственники могут быть очень жестокими, – продолжал мистер Холдсуорт. – Моя племянница…

Он не договорил, потому что из-за двери донесся шум – двое мужчин спорили на повышенных тонах. Слов разобрать я не могла, но узнала голос мистера Бертрама и сразу вскочила:

– Мистер Холдсуорт, я пойду, мне нужно повидаться с мистером Бертрамом.

В глазах дворецкого мелькнула тревога, он протянул ко мне руку: «Эфимия!..» – но поймал лишь воздух – я уже выскочила в коридор.

– Бизнес?! Опять этот чертов бизнес! Поставлять в Африку ружья, из которых будут расстреливать местное население, – ты называешь это честной торговлей?!