Владимир Двоеглазов - Отдельное поручение [Повесть]

— А девушка-то куда ушла? — спросил вдруг толстячок, подняв глаза на высокий берег. — Стояла-стояла — и вдруг ушла, — добавил он с такой озабоченностью, будто «девушка» была из их компании и вот зачем-то понадобилась. — В поселок разве?

Цветков обернулся. Обернулся он в первый раз за все время пребывания на косе и сразу увидел очень многое: увидел кручу, с которой прыгал, — пожалуй, слишком удачный был прыжок для такой высоты; увидел слева от кручи уходящую в поселок дорогу — гусеничный тракт, который оттуда, с высокого берега, не просматривался; увидел справа от дороги три тысячелитровые емкости с облупившейся белой краской на помятых боках и с крупной надписью на каждой: «НЕ КУРИТЬ!», и там же — несколько десятков обычных двухсотлитровых бочек: склад ГСМ.

Ледзинской нигде видно не было.

— Вы шлюпку свою там, за плёсом, оставили? — чувствуя, что на вопрос толстячка милиционер отвечать не собирается, спросил второй городской, высокий парень лет двадцати пяти в противоэнцефалитном костюме защитного цвета. — Или у вас катер?

— Мы вертолетом, — ответил лейтенант, не вдаваясь в подробности.

— А, — коротко и очень вежливо сказал парень, желая показать, что ответом удовлетворен вполне и считает вопрос исчерпанным.

Может, лицензия у них есть? Участковый внимательно посмотрел на парня. Нет. Нету у них лицензии. Мясо почти все бросили. И Пятаков с ними недаром.

Лейтенант чувствовал, что есть какая-то связь между хулиганством Пятакова, заявлением Береженцева и этими двумя, разящими, как и Пятаков, перегаром; держались они, правда, достаточно трезво. Не укладывалось в эту связь только то, что поселок оказался оставленным сплавщиками.

Скажи сейчас участковый что-нибудь ободряющее, даже просто нейтральное, не относящееся к лосю, и все разрешится самым прекрасным образом. Они спокойно переночуют в поселке, а утром выедут все вместе на шлюпке и через два дня будут в Ёгане. Самый удобный выход и, главное, безопасный. Можно даже окончательно упрочить свое положение, сказать, например: «Ну что, мяска отрежем на варево?» Городские только того и ждут. Ждут, не зная, в каком положении оказались милиционеры. Знай они еще и это — первыми бы заговорили. Пока же они выжидали, ибо если милиционер подносит руку к козырьку, это еще далеко не означает, что тем самым автоматически устраняются всякие неприятные вопросы.

Цветков был перед тяжелым выбором. Или договориться с тремя (вернее, даже только с двумя городскими) «по-хорошему», закрыть глаза на лося, — тогда вопрос о том, чтобы без препятствий и приключений попасть в Ёган, практически решен. Или спросить насчет лицензии, которой, конечно, нет, — тогда все значительно усложняется. Сложность не в том, что не захотят взять в шлюпку (лейтенант об этом и спрашивать не станет), а в том, что тогда пятеро разделятся на две враждебные группы. Между тем ночью может пойти шуга, шлюпка перегружена, Итья-Ах коварен. Путь опасный и без того, а если еще две группы — он опасен вдвойне и втройне. Сложность состояла и в том, что вопрос о лосе нужно решать немедленно. Если вначале договориться «по-хорошему», а затем, прибыв в город, начать дознание, то какой же он будет после этого начальник милиции на своих сорока с лишним тысячах квадратных километров? Да и противно было натуре Цветкова выкручиваться перед кем бы то ни было.

— А вертолет у вас где, там стоит? — указал толстячок в сторону площадки, подумав, не предложить ли мяса и вертолетчикам, чтоб уж окончательно все уладить. Он уже решил про себя, что младший лейтенант, раз молчит так долго, к опросу не приступает, то ждет только благоприятного момента, чтобы урвать кусок да и отпустить всех троих восвояси. А что он, лейтенант, из другого теста? Тоже, небось, жена, детишки, все есть хотят. И момент сейчас самый благоприятный: женщина-офицер ушла, и младший лейтенант может потом сказать ей, что проверял — есть лицензия. Да и что женщины, хотя бы и милиционеры, в этих делах понимают? Тут дело сугубо мужское: охота!.. — Ну, там, на площадке, — пояснил толстячок, решив, что милиционер (наверняка тугодум) не понял вопроса.

— Нет, — помедлив, ответил лейтенант.

— Господи, ну на обратном пути захватит, как вы не понимаете! — сказал парень в энцефалитке, глядя на толстячка с легкой укоризной: дескать, задаешь серьезному человеку всякие малосерьезные вопросы. — А вы, видно, давно прилетели, — обратился он с вежливой улыбкой к лейтенанту. — Мы вертолета не слышали, как он садился…