Владимир Двоеглазов - Отдельное поручение [Повесть]

Он осекся. Рев мотора начал вдруг уменьшаться, но оказалось, что просто плавно убрали газ — видимо, на повороте, и через несколько секунд мотор заревел с удвоенной силой. Гул постепенно смещался к правому мысу: лодка шла все-таки сверху! Они опять замолчали, глядя в сторону мыса, откуда вот-вот уже должна была появиться лодка. Цветков, будто сам в ней находился, в который раз мысленно убирал газ, чтобы не вылететь со всего ходу на берег или не черпнуть забортной воды на крутом повороте. Но те, в лодке или в шлюпке, видно, ничуть этого не боялись, и мотор продолжал реветь с прежней силой. Эта последняя минута тянулась необыкновенно долго, и вот, когда уже не было никаких сил слышать рев «Вихря» и не видеть лодки, мотор неожиданно смолк.

В наступившей тишине отчетливо слышен был слабый плеск воды, бившейся о корягу под берегом.

Цветков обернулся, увидел изумленные, испуганные глаза Ледзинской и, не говоря ни слова, быстро пошел по тропе вдоль берега. Лодка, по его подсчетам, пристала не далее полукилометра, то есть сразу за мысом. Он не оглядывался, идет ли за ним Ледзинская, не слышал и шума ее шагов. Пройдя метров пятьдесят, лейтенант не выдержал, прибавил шагу, а потом и побежал, придерживая кобуру.

Тропа, на его счастье, все время вела по кромке берега, ни на шаг не уводя в прибрежную частину, иначе ему пришлось бы продираться сквозь кусты, чтобы не проскочить мимо причалившей лодки. Он знал, что нельзя ни на секунду упускать из виду кромку берега. Он бежал и бежал, и когда углубился уже метров на сто пятьдесят, ему вдруг почудилось, что он проскочил.

Это было опасно. Лодка могла вновь отчалить. Так и не увидев лейтенанта Цветкова, люди в ней ушли бы навсегда. Неизвестно, зачем они пристали к берегу: может, понадобилось просто перекинуть шланг из пустого бака в полный. Дело двух минут. И, может, они вовсе и не причаливали, а качаются сейчас посреди реки и через секунду дернут стартер.

Он остановился. По лицу, щипля глаза, бежал липкий пот. Еще раз мысленно окинул всю дорогу от того места, где они стояли с Ледзинской. Понял, что проскочить не мог: все время видел кромку черной воды Итья-Аха. Лейтенант приказал себе успокоиться, несколько раз глубоко вздохнул и, резко, как на стометровке, взяв с места, бросился вперед по тропе. Вскоре в частине показался просвет, и Цветков решил, что добрался уже до мыса, но, пробежав еще немного, выскочил на кручу берега, где река буквой Г сворачивала вправо, а до мыса оставалось почти столько же, сколько он уже пробежал: вода скрадывала расстояние.

Впрочем, мыс Цветкова больше не интересовал.

Сразу под кручей, с которой он чуть было не загремел, расстилалась песчаная отмель, и на ней, возле вытащенной наполовину из воды серо-голубой шлюпки, стояли люди, с которыми участковый инспектор меньше всего ожидал сейчас встретиться. Первое, что бросалось в глаза, были, пожалуй, и не люди, а огромная лосиная голова с рогами на носу шлюпки, и уже на фоне этой головы — люди.

Браконьеры.

Они стояли все трое с ружьями наперевес и смотрели на человека в милицейской форме; расстояние между ними и лейтенантом Цветковым было не более тридцати — тридцати пяти метров: самая оптимальная дистанция, на которой убойная сила ружья считается наилучшей.

«Старший следователь прокуратуры младший юрист Хомяков взял объяснение у Букреева Игоря Афанасьевича, 1950 года рождения, уроженца г. Семипалатинска, проживающего по ул. Мира, 92 (общежитие пилотов), русского, члена ВЛКСМ, бортмеханика Ми-4, несудимого».

«По существу заданных мне вопросов поясняю, что о разговоре, который происходил в ЦДА 10 октября 197… года после нашего возвращения со 119-й буровой, ничего не знаю, так как в ЦДА не заходил и члены экипажа мне ничего о нем не рассказывали. Подробностей розыска Итья-Ахского сплавучастка также сообщить не могу, так как в то время, когда начался собственно розыск, я отключился от переговорного устройства и взял на себя заботу по уходу за женщиной-лейтенантом, а мое место в люке пилотской кабины занял младший лейтенант. Ничего не могу сообщить и о том разговоре, который состоялся между командиром и сотрудниками милиции, так как в то время, когда они разговаривали, я проверял техническое состояние вертолета.

В заключение хочу сказать, что командир Кобенков не мог бросить людей в тайге. Во всем виноваты руководители сплавной конторы: не знали, что участок уже оставлен сплавщиками, и даже представителя своего не послали. Я больше ничего не знаю.