Юлия Михалева - Невидимые

— Черти. Вот и матушка моя нас читает и мается, заснуть не может. Страху-то столько, — высокомерно-насмешливо заметил вертлявый Вавилов — репортер отдела культуры, чье место отчаянно хотелось занять.

Сделав вид, что не понял подтекста, Бирюлев победно улыбнулся. После целого года на последних ролях к нему наконец-то явилось признание — что и подтверждала ревнивая реплика коллеги.

— Я тоже боюсь теперь спать ложиться, — невинно отозвалась Крутикова, единственная барышня в редакции, писавшая советы по домоводству. — Вдруг они начнут нападать не только на одиночек?

— Будем верить, что злодеев скоро поймают, — резюмировал экономический обозреватель Демидов.

Бирюлев кивнул, про себя надеясь, что убийцы останутся на свободе как можно дольше.

Для него они стали подарком судьбы. Невидимые не только придавали репортеру весу и важности, суля премию. Они, помимо того, еще и весьма оживляли пресную рутину хроники происшествий, куда его с первого же дня сослал Титоренко. Каждый раз — одно и то же: "Женщина лет 40 перерезана товарным вагоном". "Мещанин убит в трактире в хмельной драке". "Купец ограблен в доках". Тут было в пору самому умереть от тоски.

А ведь чуть больше месяца назад Бирюлев лишь по случайности не упустил благодатную тему.

В то утро он возвращался домой, не торопясь в предвкушении семейной сцены. Заметив непривычную толкучку на другой стороне улицы, у порога старого бирюка Грамса, решил выяснить, что происходит.

На крыльце толпились два домовладельца, несколько прислуг и знакомый торговец тканями — он хаживал и к супруге Бирюлева Ирине. Они то стучали в дверь, то пререкались.

— Нет никаких причин для тревоги. Он просто уехал, — ворчал один из соседей. — Сегодня утро воскресное, могли бы свой меркантильный интересец и отложить, вместо того, чтобы будить криками всю округу… Я уж подумал, пожар.

— В третий раз прихожу, — возражал торговец. — Господин Грамс велел зайти еще в понедельник, чтобы сочтись. Он много лет у меня покупает, ни разу такого не доводилось, чтобы обманул.

— Не кипятитесь, Иван Сергеевич. Вы-то еще успеете выспаться, а Грамс — человек пожилой да одинокий. Не дай бог, что с ним приключилось, — примирительно убеждал другой сосед. — Велю я Варварке, пожалуй, за слесарем сбегать.

— Как пожелаете. Но смотрите, если спросит господин Грамс, что тут вышло — я ваше решение скрывать не стану.

Вместе со всеми Бирюлев дождался прихода замочника.

Едва собравшиеся переступили порог, как сильный запах поведал, что с хозяином в самом деле неладно. Через несколько шагов обнаружилось и тело, повешенное на резной лестничной балясине.

Служанка взвизгнула и выбежала на улицу, зажимая рот.

— Эх… Не пережил одинокости, грешная душа.

— Высоко от пола-то. Неужто накинул веревку и спрыгнул?

Послали за полицейскими. Бирюлев охотно согласился их дожидаться. Теперь стало незачем придумывать объяснения своего отсутствия дома: он был у Грамса, а сколько часов — неважно.

Прошли в гостиную, и вскоре разговор незаметно скатился к обыденному.

— Хм. Я точно помню, что у покойного имелись прелестные чашки семнадцатого века. Они стояли прямо тут, на камине, — заметил сосед. — Неужто продал? Но зачем? Не слышал я, чтобы он нуждался.

На следующий день Бирюлев рассказал о Грамсе в редакции. К слову пришлось: поддержал Крутикову, когда та жаловалась на шум по вечерам. Однако Титоренко услышал и велел написать заметку.

Минуло несколько недель и история успела подзабыться, когда пришел мальчишка-газетчик.

— Господин, пожелавший не представляться, просит выпуск про первое нападение невидимых, — сообщил он Бирюлеву.

Очередная удача: в тот момент все коллеги как раз разошлись, и до их возвращения репортер успел спокойно расспросить гонца. А затем — рассказать Титоренко о собственном расследовании трех загадочных убийств и — впервые! — получить первую полосу в свежем выпуске.

Однако, несмотря на всю симпатию к невидимым, нынче Бирюлев сидел перед чистым листом бумаги, ломая голову, чем бы его заполнить.

" Невидимые убийцы: свежие известия ", — вздохнув, вывел чернильной ручкой.

Но какие, к черту, известия?

Отвечая Титоренко, репортер покривил душой: сегодня их не было.

Еще с утра он, полагая, что дозвониться снова не получится, заходил в полицейский участок. Однако, в отличие от других летописцев местной преступности, Бирюлев пока не завел хорошие отношения с городовыми, и потому его в очередной раз разве что только не выставили.