Юрий Ребров - Пуля не дура

В кабинет неслышно вошел Тихонов с толстой папкой в руках:

— Просили материалы на Живучего, товарищ полковник?

— Хорошо, сам разберусь. Свободен…

С чего все началось? Ага, вот эта злополучная пленка. Полковник вставил в магнитофон нужную кассету. Послышался хрипловатый голос Тихонова: «Настоящая запись сделана 7 июля в палате, где проходил лечение после огнестрельного ранения объект «Живучий». Собеседник — Александр Макаров, в то время проходивший стажировку в УГРО». Запись была некачественной, лезли посторонние шумы.

« Живучий.Все хорошо, что хорошо кончается. Но в следующий раз…

Макаров.А следующий раз будет нескоро, Иван. Практика закончена, пора домой. Справку о стажировке напишешь?

Живучий.Сам сочинишь, а я подмахну.

Незнакомый голос,должно быть, соседа по палате. И что это за страна! То магазины взрываются, то полковники стреляются».

Наверное, он слушал сообщение по радио или телевизору, потому что в запись неожиданно ворвался голос диктора: «Сегодня утром у себя дома обнаружено тело полковника Вельяминова, руководителя одного из подразделений ФСБ. На вопрос, наступила ли смерть в результате несчастного случая или это было самоубийство, предстоит ответить следствию…»

« Живучий.А я этого Вельяминова вроде знаю. По-моему, он приходил к нам. Меня генерал на ковер вызывал, что я лезу в дело об убийстве Пронина. Такой заносчивый эфэсбовец. Вряд ли такие кончают самоубийством…»

Да, эта во многом случайная запись в свое время привлекла внимание полковника. Скорее всего потому, что все материалы, относящиеся к «акциям», которые он проводил лично, Сычев изучал, как он выражался, «под электронным микроскопом». Недаром весь отдел знал его любимое выражение: «Не надо грязи, господа!» Под «грязью» подразумевались оставленные на месте нежелательные улики, свидетели, оказавшиеся некстати на месте операции. Все это подлежало немедленной «зачистке». Дальше в «досье» Живучего была сводка наружного наблюдения за объектом.

«20 июля. С 14.30 объект посетил кабинет судебного эксперта, где интересовался результатами вскрытия полковника Вельяминова.

21 июля. Выйдя из здания Петровки, 38, в течение получаса беседовал с генералом Старожиловым…»

Именно после этого донесения «наружки» полковник Сычев принял решение о ликвидации настырного майора. Это решение еще более окрепло, когда через несколько дней генерал Старожилов, беседуя со своим другом из ФСБ, будто невзначай осведомился, как идут дела в расследовании причин смерти Вельяминова.

Капитан Лазарев, с которым полковника связывали давние приятельские отношения, сам вызвался провести «операцию». Сычев подозревал, что у его подчиненного были нелады с психикой. Он места себе не находил, когда приходилось несколько месяцев «простаивать». Капитан становился угрюмым, неожиданно зверел, разговаривая с коллегами на самые мирные темы, или замыкался в себе. Все это относил полковник к последствиям службы в армейской разведке во время первой чеченской войны. Но службе в отделе такие перепады в настроении капитана не мешали, и посему смотрел на них полковник сквозь пальцы, хотя и подозревал, что добром это может не кончиться: человек с неуравновешенной психикой, отлично владеющий всеми видами оружия, всегда опасен. Но работают же десятилетиями дрессировщики с тиграми и львами!

Одним словом, может, его гибель и к лучшему. Но что случилось с Кондратьевым — это следовало как можно скорей узнать.

Смерть высокопрофессионального киллера не очень огорчила полковника. Самое паршивое в другом: происшествие было из тех, когда даже ему, полковнику Сычеву, возглавлявшему отдел во всемогущем ведомстве, узнать о судьбе назойливого майора было совсем непросто. Понятно, списки жильцов ничего не стоило добыть в РЭУ, но идентифицировать тела погибших требовало уйму времени. Вон тело погибшего в подземном переходе на Пушкинской несколько месяцев не могут опознать.

Полковник всегда руководствовался сталинским принципом: главное — контроль за исполнением. И черт его дернул поручить такое ответственное дело женщине! Тысячу лет известно, что никогда нельзя предвидеть, что может в любую минуту произойти в душе представительницы прекрасного пола, куда ее может занести, а в результате тщательно продуманное, спланированное дело полетит в тартарары. Правильно сказал герой какого-то сериала: «Все женщины дуры, только есть умные дуры, есть глупые». Женщина-агент, по представлению Сычева, была этаким усовершенствованным магнитофоном. Обычный с помощью «жучка» бесстрастно записывал все сказанное «объектом». Но женщина не только запоминала все представляющее ценность, но могла, как правило, без труда «раскрутить» человека, за которым ведется наблюдение, на откровенный разговор. Средство, известное еще на заре человечества, древнее, но эффективное и в наши дни — койка. В конце концов, кем была прославленная Мата Хари? Рядовой танцовщицей, а еще точнее — шикарной проституткой, умевшей лихо разговорить самых высокопоставленных офицеров. Беда лишь в одном: постель — оружие обоюдоострое. Любовные утехи могут запросто трансформироваться у женщины в сильные чувства. С этим всегда надо считаться и помнить о такой опасности.