Сергей Федоранич - Бог тебе судья

Но в психушке Мефисто просил делать куда более кровавые вещи.

Он заставлял Роберта убеждать самоубийц повторить попытки, нашептывать слабоумным приказы причинить себе увечья и боль. Роберт прожил в этой агонии ровно три года и наконец Мефисто сказал, что счет оплачен.

Роберта выпустили на свободу в 2001-м, признав ремиссию. Он сказал себе, что больше ни за что не позволит красть свои мысли и не прибегнет к услугам Мефисто.

И продержался семь лет.

Семь лет нищеты и поиска денег на пропитание, семь лет каторжной жизни, в которой не было ни дня свободы и счастья. Роберт чувствовал себя наркоманом в ломке, конца и края которой нет. А Мефисто был рядом, день за днем напоминая о себе. То и дело Роберт видел его алые глаза то в мусорном бачке, то в устье реки, то в глухом переулке — два уголька, расширяющихся до размера чайных блюдец и тут же сужающихся до точек. Мефисто был рядом, он был готов снова подарить Роберту жизнь.

Ранним утром первого июня 2008 года Роберт сдался. Он снова придумал себе реальность, в которую отправился при помощи Мефисто. Это были незабываемые семь лет, полные счастья и радости, наполненные жизнью и тем самым смыслом, который так все ищут. У него случилась и американская мечта, и мечта советского ребенка побывать в космосе, и поиметь всех красоток мира — все это было в избытке. Роберт наслаждался жизнью, целых семь лет удовольствий, которые он получил сполна.

В 2015-м настало время платить. Он впал в служение Мефисто на три года.

— Сначала Мефисто хотел того же, что и раньше, — я убивал животных, делал больно людям, заставлял их страдать. Он, правда, помогал мне добывать деньги, чтобы я мог полностью ему служить. Подсказывал мне выигрышные номера лотерейных билетов, отвлекал кассиров в супермаркете, пока я воровал у них наличные… Но потом он попросил кое о чем особенном, о чем раньше не просил. Я должен был написать его портрет. Должен был составить его из двух десятков картин, написанных человеческой плотью и кровью. У Мефисто не было требования, чтобы я убивал. Он просто хочет увековечить себя, потому что понимает, что умрет вместе со мной. Мы неразрывно связаны. Я и мой Мефисто, или как вам привычнее — шизофрения. Я покажу тела, помогу взять моего дилера, но вы должны помочь мне закончить портрет, мне осталось совсем немного, только дорисовать его лицо, и я в расчете. Остальное уже написано. Вы поможете мне? Важнее этого просто ничего нет. Иначе мне конец, я не могу с ним не рассчитаться.

— Но вы понимаете, что написали картины, ради создания которых погибли люди? — тихо спросил Сергей Юрьевич.

— Это не просто картины. Мефисто — произведение искусства.

— Я понимаю. А понимаете ли это вы? Вам нужна помощь, Роберт.

— Да, поэтому я и прошу помощи у вас. Я думал, что смогу написать картину с его лицом заново здесь, в тюрьме, и рассчитаться с ним. Ведь я думал, главное — это написать, а не составить полное изображение. Я думал, что так рассчитаюсь с ним, и все будет в порядке, он снова будет служить мне, а мне без разницы, откуда путешествовать: из своей конуры или из заточения. Но нет… Он пришел ко мне и сказал, что не хочет, чтобы я оставил ту картину, что вы нашли, незавершенной. Он хочет, чтобы я завершил именно ее.

— Роберт, еще раз: из-за ваших картин погибли люди! — настойчиво повторил Сергей Юрьевич, пытаясь достучаться до Смирнова.

— Да пусть умрет хоть еще десяток, если оно того требует! — заорал Роберт. — Мне плевать! Я должен отдать долг Мефисто! Я должен снова получить свой мир! Как вы не понимаете?!

Охрана среагировала, орущего Роберта скрутили и утащили, объявив, что встреча окончена. Мы с Сергеем Юрьевичем молча вышли из здания СИЗО, сели в машину. Босс закурил свою вонючую сигарету. Я смотрел в окно на закат над убогим серым зданием, в котором Роберт Смирнов ждал возможности рассчитаться со своим воображаемым волшебником-монстром и прямо отсюда отправиться в мир наслаждений и красок.

— И что мы будем делать? — спросил я у Рождественского.

— То, что и должны: обеспечим ему сделку.

— Вы хотите, чтобы он закончил свою картину?

— Я хочу сделать свою работу.

— И пусть погибнут люди? Вы же слышали его, ему плевать. Как думаете, он успел сделать заказ на новую порцию красок?

— Я думаю, она уже готова.

— А если нет?

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Что вы не позволите этому сумасшедшему заказать еще убийства, чтобы закончить свою картину!

— Ты этого не услышишь. Завтра на работе в восемь утра, у нас очень много дел. Поймай такси, мне некогда с тобой возиться. Хорошего вечера.