Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Мы молчали. Никчемные вруньи и дуры. Предположить, что следователь захочет увидеть, а возможно и эксгумировать труп Сани мы не могли. Потому, что больше боялись нашего Карабаса Барабаса. Где он, как его найти. Нужно срочно с ним связываться.

— Что задумались девы? Забыли, где могила? Или ее вовсе нет?

— Поговорите на эту тему с Фросей, — Марьяшка вдруг очень удачно вклинилась. Мы не были на похоронах. Бабушка ничего не знала. И мы не могли пойти.

— И после, за все три года вы не посещали место постоянного пристанища близкой подруги.

Мы молчали.

— Я вас выручу. Нет могилы? Не умерла Александра младшая. А вот куда она делась. Может — это она подрезала проводки в машине Алисы? Потом исчезла? Никто не может или не хочет ответить на сакраментальный вопрос. Солодов не мог быть соучастником Сани. Одна завидовала, другому — отказали в любви.

— Нет, зачем возводить напраслину на человека, — Мара покраснела до корней волос. Все было не так.

— А как, может, наконец, вы меня перестанете считать круглым ментовским идиотом, и мы восстановим истину. Всем, уверяю, станет легче.

— В данный момент мы не можем, мы обязаны поговорить с человеком, который является и хозяином программы и…

— … ваших обещаний? Хорошо, я даю вам милые сутки на выяснение всех ваших таинственных отношений.

Мы вышли, выжатые как лимоны. Потные, противные перекошенные лица от презрения к себе и слабостью перед человеком, который дергает за ниточки, будто мы марионетки.

— Все, — решительно сказала я, заводя машину. Я иду к Фросе и требую телефон нашего хозяина. Мне отвратительна вся эта кутерьма.

Был уже поздний зимний вечер, пока я развезла всех по домам, поставила машину и подняла голову, желая узнать, горит ли как всегда свет во всех комнатах Дашковых. Свет горел на балконе, который они застеклили, сделали там маленький балетный зальчик, чтобы девочки не теряли форму, сидели все куклы. Их темные глазницы в луче фонаря опрокинул меня в сугроб. Меня обуял ужас. Эта история никогда не закончится. Она будет преследовать нас до конца жизни, как эти уродливые, а некогда прелестные создания. Где же, черт побери, главные героини «Шутки», которая явно затянулась.

Я вылезла из грязного снега, с сожалением посмотрев на промокший и забрызганный норковый жакет. Я, еле волоча ноги, поднялась к Дашковым. Мне открыла Фрося.

— Что у тебя с лицом Кира? Почему ты такая грязная? — Фрося отступила от меня и пропустила в прихожую.

Я упала на пол и зарыдала. В глазах Фроси стоял не ужас, а удивленный интерес.

— Чаю хочешь? Норку я твою вычищу. Давай вставай и рассказывай. Петя ушел на встречу со своей бывшей женой. Она сюда, видите ли, заходить не хочет.

— Фрося, — успокоившись немного, провсхлиповала я. — Дай мне телефон этого монстра, который нас всех заковал в кандалы, и теперь мы будем сидеть в темнице до конца жизни, пока не появятся эти две звезды или, мы не найдем их труппы.

— Ты не пори горячку, охлынь, а то у тебя уже пена изо рта идет. Кто тебе сказал, что есть кто-то, кто вас пугает. — Фрося засмеялась.

— Есть. Я чувствую. Дай телефон. А то я пойду в ту организацию, — я наступала на старую Фросю, которая стояла как скала.

— Я сама наберу номер. Если захотят с тобой разговаривать, то передам тебе трубку.

Она вышла в другую комнату и тихо говорила, больше слушала и поддакивала. Я мечтала, чтобы чудище на том конце провода разрешило с ним поговорить. Фрося выглянула из комнаты и позвала меня.

— Я вас внимательно слушаю Кира Александровна, — голос мне показался слишком молодой, а интонация излишне ироничная. Я не видела в нашей ситуации ничего забавного.

— Я коротко изложила и обстановку и наши страхи. Сказала, что мы в безвыходном положении, — на том конце все время молчали, и даже не было слышно дыхания. Может, он умер от ужаса, который я ему описала.

— Приезжайте ко мне. Попробуем вытянуть вас из ваших фантомных страхов.

— А вы что психоаналитик. И куда я должна ехать и почему в незнакомый дом одна. Вы же не приглашаете моих подруг?

— Нет. Только вы. Мне думается разговор приватный. Возможно, вы не все захотите рассказать своим близким людям. Мужчина с приятной бархатистой манерой продиктовал мне адрес. Даже не предложил прислать машину. Я ожидала, что адрес будет начинаться со слов Рублевское шоссе или Кутузовский проспект, но все было гораздо прозаичнее. Патриаршие пруды.

Я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: лицо в подтеках туши смешанной с грязным снегом. Жакет похож на «мексиканский тушкан» Эллочки Людоедки. Сапоги — мои дивные замшевые — мокрые, и в белых разводах от неизвестного порошка, которым посыпали улицы, — ладно, все равно нужно ехать. Ему — старому перцу все равно. Может, он плохо видит, да и не на светскую беседу собралась.