Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Впервые за десять лет я задумалась о том, почему же все-таки я — взрослая самостоятельно мыслящая, ироничная женщина включилась в чужую жизнь, судьбу и профессию(карьеру).

Артём не раз меня предупреждал, что я не просто лезу ни в свое дело, но и беру ответственность за жизнь посторонних людей. Я много раз пыталась объяснить ему и убедить, что семья Дашковых практически мне родня. Мы не просто прожили по соседству всю жизнь. «А.В.» стала для всех нас и для ее внучек и для нас с Марьяшкой и позже для Яны и Мары наставницей, учительницей, советницей и бабушкой, строгой, но справедливой, к которой можно всегда было прийти и пожалиться, получить совет, который приводил в чувство и направлял на путь истинный.

Артём возражал, что нас всех обманули, а мы попались. Ее главной мечтой было восстановить справедливость. Ее оскорбили, она много лет лелеяла эту идею.

— При чем же Алиса и те силы и затраты, которые были потрачены на ее судьбу, биографию, — я возмущалась мужскому эгоцентристу. Теперь же должна была признать, что Артём был как всегда мудр и прав.

Я потратила жизнь на возделывания чужой почвы. Все мы вспахивали Алисино поле, служа истово верой и правдой. Зачем? Мы могли строить собственные карьеры и стать известными. Нет, вру. Не могли. Я, конечно, сценарист и придумщик, но только если есть конкретная задача и объект. Я выбрала Алису Дашкову. Таких номеров, которые рождали мои фантазии, никто не мог выполнить с таким блеском, изяществом, мастерством и лёгкостью, как она. Марьяша, которая и так долго мыкалась в поисках профессионального пристанища, нашла место, где ее балетмейстерский талант был оценен по достоинству. Не говоря уже о Яне и Маре, которые феерически доставали уникальных специалистов, выкапывая каких-то стариков, которые знали секреты старых номеров. Заставляли молодых борзых и наглых сочинять приспособления для трюков, которые рождались в моей больной голове.

Артём сам меня, когда был жив, убедил, что человек может все, особенно честолюбивый артист, для которого сцена Божественный Олимп. Я послушалась его совета. Под воздействием «А.В.» все наши задумки шли быстрее и интереснее.

Нет, ни о том я сейчас думаю. Все шло правильно до тех пор, пока кукла не сломалась. Приблизительно три года назад игрушка с лицом маленькой Александры Владиславовны не разбила себе голову. Честно, я не поняла даже, как это произошло. Я вернулась домой и увидела Авушку, как я называла фарфоровый образ «А.В.», выполненный знаменитым немецким мастером к ее именинам, когда ей исполнилось лет пять. Тогда так было принято. Создавать кукольную копию маленькой хозяйки. Она валялась на полу, хотя выпасть из кресла, где она гнездилась уже много лет, было невозможно. Даже Варька из вредности не решилась это сделать. Кстати, тогда я ее не спросила, может сейчас стоит. Я быстро выпрыгнула из ванны, словно сейчас это был главный вопрос, который разрешит нашу проблему.

Я спокойно вошла в кухню, хотя сердце у меня трепыхалось и подсела за накрытый к чаю стол.

— Варенька, скажи, — тихим голосом обратилась я к падчерице. — Варя напряглась, она всегда боялась, когда я затихаю.

— Что-то случилось? — опасливо спросила девочка.

— Не сегодня. Помнишь года три назад, я вернулась домой, а на полу валяется Авушка с разбитой головой. Ты тогда была дома одна. Ты не слышала, может окно открылось или наверху слишком громко топали девочки-соседки и все тряслось? — я пристально смотрела на окаменевшее лицо Вари.

— Я думала, что ты знаешь. Ну, теперь, — вздохнула она, можно сказать. Ты ушла в «Останкино», а минут через двадцать пришла Саня. Она влетела в квартиру и стала метаться в поисках тебя, даже не замечая, что я так и стою у открытой входной двери.

— Где Кира? — вопила она. — Где этот вундеркинд от писательства?

— Ее нет. Она уехала на работу. Ты же знаешь, что по средам у нее запись «Ток-шоу».

Она вдруг осела и поникла головой.

— Варя, посиди со мной. Мне больше некуда идти, — она не плакала, она выла. Сквозь подвывание я расслышала, что Алиса украла у нее все — жизнь, профессию, славу, а теперь еще и мужчину.

Я молчала, потому, что боялась ее безумия. Вдруг, она увидела Авушку и столкнула ее с кресла. Услышав звон разбитой фарфоровой головы, Саня успокоилась, оглянулась и улыбнулась мне, словно извинялась.

— Ты не огорчай Киру. Пусть думает, что кукла упала случайно.

Я сказала хорошо, но после пожалела, потому что подумала, что достанется мне. Но слово я уже дала. Вот и вся история, — Варя испуганно смотрела на меня.