Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

— Безумно, как вы догадались? Вы хотите присутствовать на совещание? Это очень скучно и может лишить вас некоторых иллюзий, которые вы еще питаете к ТВ.

— Я потерплю и, набравшись храбрости, переборю негативное мнение.

— Оставайтесь. Девушки и юноши к нам гость из прокуратуры. Его крайне заинтересовали секреты нашего ток-шоу, поэтому прошу не выражаться и не обнаруживать особую любовь друг другу.

Я несколько лукавила. У нас в группе были хорошие и доброжелательные отношения. Филипп Сергеевич притулился рядом с Марой — единственно знакомым ему человеком. Мара покраснела и стала перебирать бахрому длинного платка, который носила поверх пальто.

— Тебе сегодня будет не в чем выйти на улицу, — шепнула я ей.

— Почему? — Мара оглянулась на вешалку, где благополучно висело ее пальто.

— Платок на грани распускания на нитки и клубки. — Я поцеловала Марочку. Она была очень похожа на мою маму. Нет не внешне, а внутренней деликатностью. У неё даже форма рук была схожа с маминой. Это была наша тихая тайна, в которую мы никого не посвящали, но тщательно оберегали.

Мы довольно быстро разобрались с теми несложными и однообразными темами, которые утвердил канал. После каждого такого собрания, меня посещало безудержное желание подать заявление об уходе, но останавливалась, понимая, что идти-то мне некуда. Дело в том, что даже те неглубокие темы, которые нам разрешалось разрабатывать, могли бы быть интересней и разнообразней, если бы нам давали возможность звать необычных и неординарных людей с неадекватным мнением, но заставляющих посмотреть на любой вопрос под другим ракурсом. Но…

Когда я подняла этот вопрос, только перешла на ТВ, меня спросили, дорожу ли я своим местом? Я всё поняла и, молча, вышла, ненавидя себя за трусость.

— Вы большой мастер быстро решать вопросы, — Филипп Сергеевич почтительно поклонился мне.

Я пожала плечами.

— Кира прекрасный руководитель. У нее же большой опыт еще до ТВ, — Мара хвалила меня и продолжала теребить платок.

— Предлагаю пойти попить кофе, — мне показалось, что и Маре и Филиппу Сергеевичу приятно вместе, а под благовидным предлогом быстро смоюсь.

— Не получится, милые дамы. Мне нужно осмотреть студию, где снималась программа «Легенда звезды».

— Да там, давно уже все разобрали, — я возмутилась обманчивому поведению следователя.

— Ошибаетесь. Было дано распоряжение ничего там не трогать, — Филипп Сергеевич подхватил нас под руки и буквально поволок в сторону студии.

У меня внутри все затряслось и заныло. Я не могла идти туда, где было так интересно, остро. Творчески и так страшно.

— Вы не можете заставить нас переживать опять те чувства, которые мы еле сумели подавить в себе.

— И я об этом, — Филипп Сергеевич жестко посмотрел на нас. — Прекратите строить из себя рафинированных барышень. Вы мужественные и здравомыслящие женщины. Вы прекрасно понимаете, что я не отстану от вас пока не…

— …вынете все кишки, — я понимала и его правоту и то, что нам снова придется изворачиваться и переживать историю нашей жизни в последние десять лет. А там не только производство самой лучшей программы на телевидение. Слишком многое переплетается человеческого, делового, криминального и жестокого. Во многом мы были либо виноваты сами, многому потворствовали и скрывали.

— Итак, начнем, — Филипп Сергеевич пододвинулся к столу и заинтересованно посмотрел на нас. — Кто первый был посвящен в решение о производстве программы «Легенда звезды».

Мы сидели, молча, не желая открывать карты.

Всё происходило совсем не так, как нам придется рассказывать следователю. Тот бред, созданный «А.В.», нельзя назвать началом запуска программы.

— Кира, зайди ко мне после работы сегодня. Нужно поговорить, я бы сказала, даже посоветоваться.

— Конечно, — меня поразил глагол» посоветоваться». Такого слова в лексиконе бабушки Дашковой не было никогда.

Я была крайне заинтригованна, поэтому спектакль прошел как бы без меня. Артём был обижен и возмущен, что ни он, ни его творчество стало главным и приоритетным сегодня для меня. Впрочем, как и всегда. Мы повздорили, и, он отправился к Семену играть в нарды, а к «А.В.».

Старшая Дашкова раскладывала пасьянс, что делала крайне редко, так как абсолютно не верила в предсказания. Даже рок древнегреческих трагедий ее не убеждал. Она считала, что все мы сами кузнецы своего и чужого счастья или несчастья.

— Знаешь, девочка, мне впервые захотелось задать тебе вопрос. Она сделала паузу, налила чаю, шурша очередной юбкой, присела к столу. По звуку, издаваемому юбочной тканью, я пыталась угадать ее настроение. Когда-то она сама учила нас шуршать, шелестеть и кружить юбками так, чтобы их движение было так же уникально как запах духов. Это была часть запаха женщины.