Любовь Шапиро - Я люблю дышать и только

Саня стояла, не проявляя никого особого интереса, хотя руки ее нервно подрагивали, а коленка тряслась. Я, за многие годы знакомства, знала нервные проявления.

— Тебе он не симпатичен? — Шепнула я Саньке. — Что ты стоишь как манекен?

— Нравится, но зачем мне это знакомство? Меня все равно, никто не отпустит. Я же — тень.

— Ты сама виновата. Возьми и сбеги с Андреем. Прямо сейчас и не возвращайся к ним. Они же монстры, — я была уверена, что смогу убедить подругу.

Какое-то сомнение появилось в глазах младшей сестры Алисы. Но это было лишь мгновение. Мужчины стояли и смотрели на наш гипнотический поединок.

— Нет. Меня замучает совесть. Я испорчу жизнь и человеку и себе, — Саня опустила голову и собиралась тихо отойти.

— Ты делаешь большую ошибку. Тебе бы к психологу, — Артём развернул Саню к себе, не обращая внимания ни на приятеля, ни на меня, увел Саню в кабинет.

Я думала, стоило ли разъяснить Андрею ситуацию. Он остановил меня рукой. И пошел курить на лестницу.

— Я подожду полчаса. Она мне очень понравилась. Попробуйте ей втолковать эту простую мысль.

Я потопталась, неловко чувствуя себя, словно моя вина, что Саня зажатая идиотка. Мне, будто, больше всех нужно пристроить ее.

Я прекрасно понимала, что, если мы оторвем Сашку от «А.В.», то мне путь в семью Дашковых заказан. Зачем вся эта кутерьма вокруг дивана. Я попыталась в глубины души и почувствовала, что мне тоже хочется влиять на события, а не только подчиняться греческому эпосу Александры Владиславовны. Она превратила жизнь внучек в роковое предназначение, отняв у них право выбора и право на ошибку. Но, так ли уж меня по-настоящему волновала неустроенная судьба Саньки? Я попыталась уйти от ответа. Тем более, что в этот момент, мимо меня пролетела заплаканная Санька, что-то бормотавшая.

Мы с Андреем с неловким интересом ждали выхода Артёма. Он вышел очень медленно и вальяжно, на ходу прикуривая сигарету.

— Ну? — Воскликнули мы с Андреем.

— Милые мои, не о чем волноваться…

— Ты уговорил её? — Настойчиво вопрошала я.

— О чем? — О том, чтобы она изменила свой характер или перестала быть мазохистской? — Нет, конечно. — Артём зевнул и сожалением взглянул на меня. Оставь её. На самом деле, она живет той жизнью, которой любит. И, вообще, Кира, оставь меня в покое и себя тоже. Эта не твоя жизнь и дай подруге строить ее судьбу как она желает, — Артём резко выбросил бычок сигареты и вернулся в квартиру.

— Андрей, может вам самому попробовать? — С надеждой спросила я.

— Дайте её мобильный телефон, — он вытащил свой и ждал, что я продиктую Санькин.

— У неё его нет. — Я замялась. — Это дорого для неё.

— Тогда мы исчерпали все возможности. Ждать под окном я не способен. — Тем более, что через неделю, я улетаю в Америку — он тоже ушёл к гостям.

Я осталась одна на лестничной площадке, никак не могла прийти в себя от глупости, которую затеяла и, которая провалилась.

— Любишь вершить чужие судьбы? — Перед моим взором предстала Яна.

— Хотелось помочь, — мямлила я, не уверенная в своей правоте.

— Да нет, тебя задело, что Алиса с бабулькой не почтили твой дом почтением. Это не самое страшное. Хотя мне тоже любопытно, что за представление они устраивают.

Мы помолчали, покурили и решили, что пора выпить за мое здоровье.

В квартире продолжали веселиться. Кто танцевал, кто продолжал вести бесконечные споры об истинности искусства. В кабинете Артём и несколько человек пели под гитару любимые песни, заглушая звуки музыкального центра.

Я была рада общему веселью, но чувство неловкости никак не покидало меня. Я с несколько натянутой улыбкой отвечала на приветствия и поздравления гостей и ждала, когда они, наконец, угомонятся и потянуться к выходу.

— Я видела, как Санька бежала заплаканной через двор. Я стояла на балконе, — Марьяна пристально смотрела на меня. — Кто ее обидел?

— Она сама ненормальная, как и вся их семейка, — зло огрызнулась я. — Всё, тема закрыта. Пошли праздновать.

— Пошли. Только сначала посмотри в зеркало на своё перевёрнутое лицо. Надень его и пойдём. — Марьянка поправила бретельку, которая всё время норовила оголить её прекрасное тело.

День рождения закончился часам к трём утра, когда я падала с ног. Артём же любил по-восточному долгие красочные застолья. Я с этим не спорила.

Утром, если час дня можно назвать утром, я услышала как Катя — моя помощница моет посуду и ворчит, что столько недоедено. Куда теперь всё складывать, Катя не знала. Терпению её пришел конец. Катя тихонечко всунула голову в спальню.