Анна Князева - Монета скифского царя

— Петр Яковлевич, — взмолилась Дайнека. — Пожалуйста, отвезите меня поскорее домой!

Во дворе своего дома Дайнека выскочила из машины Алехина, забежала в подъезд и перевела дыхание только тогда, когда за ней захлопнулась дверь квартиры.

Тишотка вышел из комнаты, сел напротив и посмотрел ей в глаза.

— Если бы ты знал… Если бы ты только знал, — сказала Дайнека и горько расплакалась.

Известие о том, что отец и Елена Петровна едут на машине «по Европам», свалилось как снег на голову. Было ясно — для отца вопрос монет был закрыт. Дайнека решила не тревожить его и не передавать рассказ Благовестова. Может быть, когда-нибудь зайдет разговор, и тогда она все расскажет. Должно пройти какое-то время, чтобы все успокоились.

Про Влада Дайнека не хотела ни думать, ни говорить. Она затаилась и молча переживала свою ошибку. Мучилась и сожалела, но в конце концов решила, что она живой человек и имеет право любить и ошибаться. Любила она Влада или просто очень хотела любить? В этом Дайнека не разобралась, но надеялась, что когда-нибудь разберется.

Перед отъездом Вячеслав Алексеевич и Елена Петровна заехали к Дайнеке, надеясь, что она передумает и отправится с ними в путешествие. Вячеслав Алексеевич сам побеспокоился о выездных документах для Тишотки, но Дайнека стояла на своем. Одиночество для нее было лучшим лекарем.

Дайнека вышла во двор вместе с Тишоткой, чтобы проводить отца и Елену Петровну. Они уже попрощались и обнялись по нескольку раз, когда во двор влетела машина Насти. Сама она, как фурия, выскочила из салона и бросилась к Вячеславу Алексеевичу:

— Почему не берешь трубку?!

— А я должен? — спросил Вячеслав Алексеевич.

— Зачем прислал ко мне адвоката и Вешкина?!

— Чтобы ты при них подписала договор аренды.

— Какая чертова аренда! — Настя окончательно сорвалась на крик. — Дом мой! Слышишь?! Мой! — Она обернулась к Дайнеке: — Это все ты, гадина! Без тебя тут не обошлось!

— О чем она, папа?

— Дом выкуплен. Договор на продажу земли аннулирован. И то и другое переоформлено на меня. Чтобы жить в этом доме, Настя должна заключить со мной договор аренды.

— Ты! — Настя бросилась на Вячеслава Алексеевича с кулаками, но он ее придержал.

— Откуда у нее деньги? — возразила Дайнека. — Она не сможет платить за аренду.

Отец ответил:

— Назначена минимальная сумма. По крайней мере, устроится на работу. Впрочем, я и сам в это не верю.

— Зачем ты это сделал?! Зачем?! — прорыдала Настя.

— Затем, чтобы ты еще раз не заложила свой дом.

Немного успокоившись, Настя спросила:

— Дом все-таки мой? Это правда?

— Он твой, — сказал Вячеслав Алексеевич. — Теперь ты больше не наделаешь глупостей.

— А если ты умрешь?

Услышав этот вопрос, Елена Петровна взяла за руку Вячеслава Алексеевича.

— Когда я умру, — сказал он, — дом перейдет к Людмиле.

— Она меня выгонит!

— Я распоряжусь, чтобы не выгоняла. На ее порядочность ты можешь рассчитывать. Езжай домой и подпиши договор.

Дождавшись, когда Настя уедет, Вячеслав Алексеевич и Елена Петровна в последний раз обнялись с Дайнекой, сели в машину и выехали из двора.

Дайнека и Тишотка, как две сироты, остались стоять у подъезда. Было так грустно, что, повернись время вспять на пять минут раньше, Дайнека собрала бы свою сумку, сгребла бы Тишотку и уехала бы вместе с отцом.

Решив заплакать, Дайнека передумала, потому что в этот момент во двор въехала полицейская машина, и оттуда вышел следователь Кротов:

— Здравствуйте, Людмила Вячеславовна! Заехал наудачу. Мне нужно вам кое-что передать…

Она спросила:

— Как идет расследование?

— Сторож Ефимов пошел на поправку, к нему из Тулы приехала жена. Она точно его выходит.

— Он уже дал показания?

— И он, и Алексей Черемных.

— Кто убил Велембовского?

— Черемных. Старик рассказал ему о сокровищах, когда продавал золотую тарелку. Заправщик стал за ним следить, проломил пол и разорил временный тайник. Похитив гребень, браслет и бляшки. Когда заправщик понял, что вы с отцом разыскиваете его из-за античной монеты, он испугался и на всякий случай убил старика. Побоялся, что тот расскажет о золотых украшениях и цепочка приведет к нему самому.

— Шнырева тоже убил он?

— Да.

— Его-то за что?

— Если коротко: по пьянке Шнырь рассказал сторожу, что видел, как Черемных убивал Велембовского. Тот, в свою очередь, тоже по пьянке, рассказал об этом заправщику и тем самым подписал приговор Шнырю и себе. Если хотите знать, у меня сложилось стойкое впечатление, что Глеб Велембовский, как неглупый, интеллигентный человек, осознавал ценность всех этих предметов. Но он хотел есть и не собирался заживаться на этом свете.