Ольга Баскова - Наследство племени готов

Судя по всему, она разбирается в препаратах. И есть ли противодействие этому лекарству? А если есть, можно ли спасти Вадима Сергеевича? Все же прошло немало времени, прежде чем его увезли в больницу. Тамара медленно поднялась и, как покорная собака, поплелась за Виталием.

— Будем надеяться на лучшее, — шептал он, садясь в машину. — Господи, помоги моему дяде! За всю свою жизнь он сделал только один плохой поступок и уже с лихвой наказан за него. Господи, помоги!

— Я знаю молитвы, — тихо произнесла Тамара.

— Читай! — приказал ей Громов, и машина, взревев, сорвалась с места.

Виталий прекрасно знал характер Светы, чтобы ошибаться в своих предположениях. Его сестра, бледная, как говорится, «краше в гроб кладут», сидела возле отделения реанимации, безучастная ко всему на свете.

Увидев Виталия, она слегка повернула голову и прошептала:

— Пока без сознания. В коме. Врачи ничего не обещают.

— Они определили, какое лекарство ввела ему Агапова? — спросил Громов, похолодев. Света кивнула:

— Да, Маша показала ампулу. Но все дело в том, что она травила его с самого первого дня, как появилась в нашем доме. Такой договор был у них с Собченко. Оперативники нашли какую-то запись, где все об этом сказано: — Она положила ему на запястье свою ледяную ладошку: — Виталик, ты поезжай домой, а я останусь здесь с Тамарой. Сегодняшний день я проведу с отцом, и не смей меня отговаривать. Когда я почувствую, что валюсь с ног, ты меня сменишь, хорошо?

Брат не возражал, хотя при мысли о том, что он будет находиться далеко, а родной дядя, который столько для него сделал, умирает в холодной реанимации, сжималось сердце.

— Поезжай.

Света на секунду прижалась к его груди.

— Я верю, что папа поправится. Вот увидишь, он выкарабкается.

Ее уверенность передалась и Громову, и он, буркнув: «Звони, если что», — поплелся по пахнувшему хлоркой больничному коридору.

Хлорка будто пропитывала мозг, колола глаза, и Виталий думал, что выступившие на ресницах слезы вовсе не от проказ хлорки, а от его невеселых дум.

Нет, домой он сейчас не поедет — одному там тоскливо. Он будет не находить себе места, дожидаясь Светкиного звонка. Лучше отправиться к бывшим коллегам в отдел, расспросить, как продвигаются дела.

Теперь Громов не сомневался, что полицейские наконец-то откроют уголовное дело не только по убийству его брата Леонида, но и по убийству деда.

Спустившись со ступенек, он сел в автомобиль и направился к отделу.

Дежурный, рыжий веснушчатый капитан Петя Дурицкий, встретил его широкой улыбкой, открывавшей недостаток передних зубов, которые он собирался вставить уже несколько лет, но не мог, как сам выражался, по семейным обстоятельствам, и протянул широченную ладонь:

— Какими судьбами, Витас?

Громов почувствовал тепло на душе: половина отдела называла его псевдонимом певца.

— Петя, не могу сказать, что прекрасно, но в уголовном плане лучше, чем вчера, — усмехнулся он, хотя ему совсем не хотелось смеяться. — Ты слышал, что произошло в доме моего дяди?

— Не только дяди, но и деда, насколько я успел заметить, — отозвался капитан. — Помню, как Вадим Сергеевич просил открыть дело по поводу убийства сына, ты тоже доказывал, что брат никогда не принимал наркотики, но разве против начальства попрешь?

Виталий вздохнул:

— Знаешь, Петюнчик, я никогда в своей жизни не писал кляузных писем, — проговорил он, — считал, что это не мой метод. Но теперь, кажется, изменю своему принципу. Зря я проявил гордость и не доложил вышестоящим органам, как предлагал сделать дядя, почему меня турнули из отдела, кто и почему прошел аттестацию. Видишь ли, я уже представлял себя известным частным детективом… Но мечта так и осталась мечтой, позднее я понял, что мое место — здесь и что из-за моего ухода, молчаливого, трусливого, в городе прибавилось преступлений, которые не раскрываются.

— Это ты верно заметил. — Веселый капитан помрачнел, и веснушки резче выделились на его лице. — Однако хотя бы чем-то тебя порадую: делом занялся Гриша Старостин. Ты знаешь, он следователь дотошный. Уже позаботился о том, чтобы наши коллеги из Приморска отыскали какую-то флешку, где был записан важный разговор, и переслали файл к нам. Иди к нему, он обо всем расскажет в подробностях.

Громов улыбнулся про себя. Ему было приятно слышать эти слова. Коллеги, настоящие коллеги, а вовсе не те, которые нацепили на себя полицейскую форму и волей-неволей парились с ним в одном отделе, ничего не оставили без внимания. Бодрым шагом он двинулся в кабинет следователя. Гриша Старостин, мужичок лет сорока, невысокого роста, с уже намечающейся лысиной в редких мышиных волосах, был заядлым курильщиком, настолько заядлым, что каждая вещь в его кабинете намертво пропиталась табачным дымом.