Анна Данилова - Стану рыжей и мертвой, как ты

Конечно, я не села к нему на колени и не поцеловала его губы. Но мы все равно обнялись и легко поцеловались, как старые знакомые.

Он смотрел на меня, как если бы я воскресла — с удивлением, потрясением, интересом, восхищением и любопытством.

— Снова в наши края? — спросил он, а я зачем-то принялась разглядывать его губы. В носу защипало, а глаза предательски начали наполняться слезами.

— Я скучала по тебе, Дождев, — мое горло словно кто-то сжал, я едва произнесла эти слова.

— Я тоже, — и его голос дрогнул.

Он загорел, волосы его выгорели; должно быть, ездил на лодке со своим другом Вадимом на рыбалку на острова, плавал в прохладной волжской воде, потом они варили уху в котелке. Таким я представляла себе его летний отдых в декорациях этого уютного маленького волжского городка.

— Ты так похорошела, Таня…

— А ты… ты похудел, загорел… Тебе очень идет загар… — Я смотрела на его смуглую худую грудь в вырезе голубой льняной рубашки, на его руки, покрытые золотистой шерстью.

Подошла официантка, Дождев спросил меня, что я буду, я ответила, что ничего.

— Спасибо, нам ничего, — сказал он, бросил на стол купюру, схватил меня за руку, и мы почти выбежали с ним из кафе. Его машина стояла в двух шагах. Через полчаса мы обнимались в его темной зашторенной спальне, на той самой кровати, где он любил меня как Лину.

…Дождев курил в постели, прикрыв глаза. Я, сидя рядом, пила ледяное молоко — единственное, что он нашел для меня в холодильнике. В открытое окно врывался теплый, почти горячий ветерок — собирался дождь. Пахло пылью, клубничным вареньем, которое варил кто-то в доме.

— Да, конечно, я не поверил в такое дичайшее совпадение, — рассказывал усталым голосом Дождев. — Две барышни, похоронив тетку, собрались в дорогу и вдруг решили остановиться и устроить пикник! Да мне раньше надо было догадаться, что никуда вы в тот день и не собирались ехать. Вы приехали туда специально, и ваша цель была — усадьба. Вы знали, что там что-то есть. Я долго думал, откуда Лина могла знать об этих драгоценностях. Ты-то, понятно, не местная. Значит, ей могла рассказать об этом только тетка Ирма — единственный родной ей и близкий человек. И я отправился в больницу, узнать, как и от чего умерла эта женщина. И выяснил, что не от онкологии, а от воспаления легких. Что ее подобрали неподалеку от того места, где на вас напал Рокот, и что она лежала несколько часов под дождем без чувств. Замерзла. Когда ее привезли в больницу, она была вся в грязи, ободрана, ногти сорваны… Это ведь она так поранилась, когда пыталась выбраться из подвала в усадьбе? Как она там оказалась? Как она о нем узнала? К тому же сильнейшим образом пострадала ее психика. Так? Таня, ты чего молчишь?

— Все началось с того, что в эти края приехал один молодой человек по имени Владимир Вагнер, потомок немцев, что проживали в этой местности. Этот человек восстанавливал католическую церковь в одной деревне. Но в один из своих визитов он появился со своим другом, Петром Гринбергом. На этот раз они приехали с чисто благотворительной целью — привезли деньги для местного Дома ребенка. То не простой Дом ребенка, там проживают очень больные дети, понимаешь? В этом доме работала наша Ирма. И после торжественного мероприятия в администрации, где и произошла передача средств, Ирма пригласила этих двух молодых людей к себе домой. Она готовилась к приезду, напекла пирогов. К тому же это было летом, они сидели в саду, разговаривали, пили знаменитое вишневое шампанское, которое умела делать только Ирма… И разговор плавно перешел к усадьбе Прозоровых. Владимир, который Вагнер, подбивал Гринберга заняться реставрацией усадьбы, ведь это имение принадлежало его предкам. И тогда…

— …Гринберг сказал, что это нехорошее место, да? Что усадьба хранит в себе какую-то ужасную тайну или проклятие, да? — усмехнулся Дождев.

— Он сказал, что под усадьбой есть захоронение крепостных, что граф типа истязал своих слуг, а когда они умирали, закапывал их прямо в подвале. На что Вагнер сказал, мол, это все глупости. Что ему откуда-то известно, что под усадьбой есть тайная комната, в которой похоронила себя сама графиня с любимой собакой. Что у графини было всего три великолепных борзых — Аврора, Леда и Быстра. И все три ей подарил ее друг или любовник, в общем, сосед Андрей Липовский.

— Три борзых?

— Да, три. Дело в том, что Ирма как раз и происходит из семейства Липовских. И что ей по наследству от бабки перешел старинный золотой медальон, на котором выгравировано «Аврора». Этот разговор так запал в душу Ирмы, что она решила узнать подробнее об этой усадьбе, собрать все истории и легенды, связанные с ней. Но усадьба усадьбой, а жизнь — жизнью. Эти двое молодых людей остановились в гостинице, понятное дело, и наутро должны были отправиться уже в областной центр, а оттуда на самолете в Германию. Но в доме Ирмы в это время гостила Лина, ее племянница. И уж никто не знает, как это случилось, в доме ли Ирмы или в гостинице, но Лина забеременела от Гринберга. Вернулась в Москву и родила там Ульрику. А Ирма переписывалась по интернету и с Гринбергом, и с Вагнером, рассказывала им, что было приобретено на их деньги для Дома ребенка, благодарила их за помощь. Поговаривают, что когда-то давно кто-то из родственников самого Владимира Вагнера долгое время проживал в этом Доме ребенка и умер там. Вот откуда его интерес к этому заведению.