Людмила Мартова - Дьявол кроется в мелочах

Ее убийца давно закончил нехитрые приготовления и теперь спокойно сидел за столом, лениво прикрыв глаза. Его спокойствие было обманчивым.

Настя пару раз пробовала проверить. Стоило ей переменить позу или хотя бы просто пошевелить пальцами, он тут же метал в нее быстрый острый взгляд, подтверждающий, что все в этой комнате находится под полным контролем этого высокого, не очень молодого, но ладно скроенного мужчины с седым ежиком волос на голове.

— Вы — бывший военный? — спросила Настя.

Ей не было интересно, просто затянувшееся молчание казалось невыносимым.

— С чего ты взяла? — Он смотрел на нее с любопытством.

— Выправка у вас такая, как у военного.

— Эхе-хе, девонька, чего в моей жизни только не было. Но основное — это большое предательство. Когда страну мою предали. Великую большую страну. И меня вместе с ней. Ну, да сейчас не об этом. — Он глянул на часы. Плотно охватывая запястье, они тоже выдавали бывшую профессию убийцы. Такие часы называли еще командирскими. — Так, четверть пятого. Еще полчаса, и можно будет звонить. Заодно и темнеть начнет, нам в помощь.

— Куда звонить? — По спине Насти невольно пробежал холодок. — Зачем?

— И-и-и-и, ты ведь вроде неглупая, девонька. В адвокаты собиралась. Тебя должен убить кто? Лаврецкий. Так и застукать над твоим телом должны именно его. А если и не застукать, а потом по оставленным следам найти, так все равно мне уверенным нужно быть, что на момент совершения убийства он не в кругу семьи находится и не среди коллег своих, товарищей по работе, которые его алиби потом подтвердят. Нет, красавица, я таких ошибок не совершаю. Я человек серьезный. На момент твоей смерти он должен быть совсем один. Вот это я своим звонком и обеспечу.

— А если он не захочет под вашу дудку плясать?

Мужчина не дал ей договорить, просто раскатисто рассмеялся.

— Что, вы его ребенка украдете, чтобы его из дома выманить?

Он снова покачал головой, словно сетуя на ее несообразительность.

— Если собираешься добиться серьезного результата, никогда не загоняй человека в угол. А украсть ребенка — это загнать в угол, тут без вариантов. Мне надо, чтобы он сюда приехал встревоженный, но расслабленный. Не взведенный, как курок.

— Сюда — это куда? — Настя попыталась зайти с другого боку, впрочем, мало понимая, что ей это дает. — Мы где?

— Дачный кооператив «Озерки». В зимнее время тут никто не живет. Домики хоть и неплохие, но старые. В них бомжи забредают погреться, а тут и до пожара недалеко. По моим прикидкам, Лаврецкий сейчас уже должен быть дома, рядом со своей семьей и любовницей. Вот ее уж он совсем не к месту в историю втянул. Держался бы подальше, глядишь, лежал бы уже в могиле и не доставлял никому никаких проблем. Себе в первую очередь. А то, как говорят гадалки, пустые хлопоты у него впереди. Пустые хлопоты.

Он встал и помешал дрова в печке, кряхтя, словно старичок. Но ничего старческого не было в его движениях, четких и собранных, словно у вышедшей на охоту рыси.

— В общем, позвонит ему один из соседей, случайно на дачу за огурцами и картохой приехавший. Мол, в вашем бывшем доме свет горит, печь дымит, крики громкие доносятся. И вроде как супруга там ваша бывшая с другой бабой непотребством занимается. Вы бы приехали, дорогой товарищ, разобрались с бабами вашими, а то срамота и позор перед соседями.

— И какое ему дело до бывшей жены? — пожала плечами Настя. — Да еще чтобы в выходной день за город ехать.

— До жены никакой, до собственной репутации очень большое дело. Да и жена ему недавно сказала, что дочку забрать хочет, так что он обязательно подорвется, чтобы выяснить, с чего бы это вдруг она в нашу глухомань с солнечных Мальдив приехала. В общем, все учтено могучим ураганом. И то, что он точно один приедет, чтобы свидетелей позора не было, тоже.

Внезапно Насте показалось, что где-то недалеко проехала машина. Хотя нет, этот человек же сказал, что в дачном поселке никого не бывает зимой, а значит, никто не может очутиться здесь, даже случайно. Или все-таки может?

Она снова напрягла слух, но за окном было тихо. Только вечер раскачивал ветки деревьев, стучащих по деревянным ставням.

«Ма-ам, ма-ам», — в голове у Насти зазвучал монотонный мотив. В детстве она увлекалась азбукой Морзе и вместе с мамой старательно запоминала все эти точки и тире, складывающиеся в буквы и слова. Для того чтобы облегчить запоминание, и существовали мотивы — пропеваемые слова, начинающиеся с той же буквы, что и символ, который нужно было запомнить, и содержащие столько слогов, сколько точек и тире было в его обозначении. «Ма-ам, ма-ам», как вспомнилось сейчас совсем некстати, означало два тире и, соответственно, букву М.