Кэрри Лонсдейл - Лазурь на его пальцах

Тогда Джеймс съехал на обочину, остановился и вытащил из своей спортивной сумки полотенце, дрожащими руками смочил его из бутылки водой.

– Посмотри на меня. – Он аккуратно вытер мое лицо влажным полотенцем. – Ты никому не должна рассказывать о Филе. Ни своим родителям, ни моей семье, ни нашим друзьям. Никто не должен знать, что произошло. Ты меня понимаешь? – Джеймс осторожно промокнул болезненную ссадину возле рта, счищая с нее грязь. Я дернулась, и он успокаивающе шикнул. – У фирмы сейчас серьезные трудности, и в этом замешан Фил. – Схватив мою сумочку, Джеймс выудил из нее тональный крем, пудру, легкими движениями нанес их на мое лицо. – О Филе я позабочусь. Больше он тебя не тронет. – Он развинтил тюбик с тушью. – Давай-ка, подними глаза. – Я послушалась, и Джеймс уверенной рукой художника накрасил ресницы тушью. – Защитить тебя – моя обязанность. Я сделаю так, что тебе ничто больше не будет угрожать. Ты меня слышишь?

Прикусив нижнюю губу, я кивнула.

– Любимая, посмотри на меня.

Мы встретились глазами, и меня даже испугала его ярость. Взгляд стал твердым, как алмаз, черты лица приобрели несгибаемость и жесткость, точно сталь.

– Я прослежу, чтобы Фил к тебе больше и близко не подходил. Больше он к тебе не прикоснется.

У Джеймса по виску заструилась кровь, и я вскрикнула:

– Ты поранился!

Потом потрогала шишку на его голове, и он болезненно поморщился:

– Ничего страшного, всего лишь царапина.

Я забрала у Джеймса полотенце, смочила посильнее. Бережно промокнув ему лицо, я посмотрела на темные красноватые разводы, оставшиеся на белой ткани.

– Я люблю тебя, – произнесла я.

– Я знаю. – Джеймс на миг опустил веки. – Господи, как же мне хотелось, чтобы все это было по-другому! Но нам все равно надо ехать. Твои родители уже ждут нас. Если мы еще задержимся, у них возникнут вопросы.

– У меня вообще-то тоже есть вопросы! – вскричала я. – Фил это сделал, чтобы тебе нагадить. Так он сам мне сказал. Но почему, Джеймс? Что между вами происходит?

– Тш-ш-ш… – попытался успокоить меня Джеймс. Потом взял мое лицо в ладони и прижался лбом к моему лбу: – Когда смогу, я отвечу на все твои вопросы. Я все тебе расскажу, обещаю, – сказал он хриплым от сдерживаемых слез голосом. – А до тех пор ты должна просто поверить, что я обеспечу твою безопасность. Я знаю, что делаю. Прошу тебя, просто доверься мне.

– Хорошо, – согласилась я и постаралась по возможности вытеснить мысли о Филе. В самый дальний, недосягаемый уголок сознания.

Мы поехали к моим родителям. Нацепив на лицо счастливые улыбки, пили с ними шампанское, говорили тосты, быстро прикончив бутылку на четверых. И чем больше я пила, тем легче мне было забыть то, что произошло на лужайке.

Потом мы отправились к родителям Джеймса и перед домом снова налепили радостные улыбки. Однако, когда мы вошли, там царили тишина и покой.

– Кто-нибудь-то есть дома? – спросила я Джеймса, заходя с ним в гостиную.

На серванте, в ведерке из чистого серебра, охлаждалась бутылка шампанского. По крайней мере, нас тут ждали.

Джеймс молча окинул взглядом комнату. Лицо омрачилось тревогой. Его отец был серьезно болен.

– Пойдем поищем твоих родителей, – взяла я Джеймса под руку.

В этот самый момент из коридора с распростертыми объятиями выступила Клэр:

– Поздравляю! – пропела она и крепко обняла Джеймса.

Потом повернулась ко мне, горячо схватила за руки:

– Добро пожаловать в нашу семью! Мы невероятно счастливы и взволнованы появлением у нас еще одного Донато!

Я выдавила улыбку, слегка поморщившись от боли в лице.

– Ведь ты же собираешься взять нашу фамилию? – уточнила она, неверно истолковав мою реакцию. – Избави бог тебе оставить собственную или, хуже того, писать ее с нашей через дефис!

– Что ж, я… – Голос мне отказал, и я посмотрела на Джеймса.

Тот, нахмурившись, пошел открывать шампанское. Хлоп! Резкий звук словно разорвал натянутую атмосферу. Я охнула, Клэр дернулась всем телом, потом свысока посмотрела на Джеймса.

– Для меня будет большая честь взять фамилию Донато, – поспешно сказала я. – Я очень люблю Джеймса.

– Разумеется, дорогая.

Джеймс наполнил два бокала:

– А где отец?

– У себя в комнате. Сегодня он неважно себя чувствует. – Клэр посмотрела на меня извиняющимся взглядом. – Плохо с лёгкими.

Наливая еще один бокал, Джеймс мельком взглянул на мать:

– А когда следующее обследование?

– Ну, ты же знаешь своего отца! Он упрямее, чем ты и Томас, вместе взятые.