Барри Робертс - Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк

Когда мы выбежали из гостиницы, швейцар как раз высаживал из кеба какую-то леди, но Холмс был не в силах ждать.

– Извозчик, в Пэддингтон! – закричал он, второпях запрыгивая в другой экипаж. – Гони во всю мочь!

Нас отбросило назад на наших сиденьях, когда извозчик хлестнул лошадь и свернул на многолюдную улицу. Августовский праздник прошел, но многие еще слонялись по тротуарам. Над дверями магазинов были вывешены государственные флаги и патриотические символы, а уличные торговцы продавали гуляющей публике красно-бело-голубые банты. На одной из улиц нас задержала колонна людей, одетых в это жаркое утро в рубашки с длинными рукавами и с чемоданами в руках. Их сопровождал оркестр и кучка народу с британскими государственными флагами и триколорами; плакат во главе колонны извещал, что это французские официанты, которые отправляются на родину на военную службу.

У Пэддингтона Холмс выпрыгнул из кеба, швырнул извозчику горсть монет и бросился на вокзал. Я помчался следом вдоль платформы, и мы едва успели вскочить в вагон отходящего поезда.

Поезд вырвался из-под темных сводов вокзала, мы уютно устроились в купе, и Холмс, вынув из кармана маленькую красную книжечку, начал просматривать ее. Спустя некоторое время он улыбнулся каким-то своим мыслям и сунул книжку обратно в карман.

– Надеюсь, вы вооружены? – поинтересовался он.

Чтобы удостовериться, я похлопал себя по карману.

– Вы думаете, он понадобится? – спросил я.

– Вполне возможно, – ответил он. – В конце концов ведь мы имеем дело с маньяком.

Больше он не проронил ни слова; закрыв глаза, он всем своим видом старался показать, что спит. Я смотрел в окно и пытался решить задачу, правда, безо всякого успеха, какое из трех предположений Холмса получило подтверждение. Мы уже подъезжали к Редингу, когда Холмс вдруг открыл глаза, распахнул дверь и спрыгнул на платформу, прежде чем поезд остановился. Следуя за ним, я поспешил к маленькой боковой платформе, откуда как раз отправлялся местный поезд, и тут наконец узнал пункт нашего назначения.

Небольшой состав доставил нас в город скачек – Ньюбери, там мы и сошли. В конюшне, неподалеку от вокзала, нам предложили экипаж, и вскоре, следуя по Винчестерской дороге, мы уже поднимались на высокий холм, усеянный красивыми виллами.

Оставив город далеко позади, под восхищенные возгласы деревенских мальчишек, столпившихся по сторонам изящного деревянного моста, мы переправились через воды Инборна. Теперь мы находились на длинном открытом участке пути, где могли развить хорошую скорость, пока несколькими милями южнее границы графства дорога не начала петлять между высокими зелеными холмами. Тут Холмс повернул наш экипаж на узкую извилистую дорожку, покрытую белой меловой пылью древних холмов.

Отроги по сторонам были высоки и зеленели пышной летней растительностью. Погружая дорогу в глубокую тень, раскидывали свои ветви огромные дубы. Между ними виднелись поля с колосящимися хлебами на самых пологих склонах холмов. Все это наводило на мысль о том, что эта чудная сельская местность дремлет под тихими лучами полуденного солнца, а мы вскоре встретимся лицом к лицу с безумным человекоубийцей.

Дорожка привела нас к крошечной железнодорожной станции; мы обогнали девушку на велосипеде, неистово крутившую педали, невзирая на полуденную жару. Еще несколько поворотов – и мы уже у въезда в Сиддентон-Мэнор, украшенного колоннами. Холмс повернул на подъездную аллею. За деревьями у дороги открывался великолепный вид на поместный дом Елизаветинской эпохи, средних размеров, обращенный задней стеной к холмам. Старый бульдог дремал на аккуратно подстриженной лужайке, а на покрытой гравием подъездной дорожке не было ни одного сорняка.

Холмс дернул большой железный колокольчик на входной двери черного дерева, и где-то внутри раздался ответный звон. Через минуту дверь распахнулась и на пороге оказался вовсе не слуга, как мы ожидали, а джентльмен среднего роста, одетый в свободный полотняный пиджак. Его каштановые волосы, слегка седеющие, были коротко пострижены, лицо хранило выражение вежливого интереса, а спокойные карие глаза частично скрывали полукруглые очки. Что-то вроде старомодных бакенбардов и маленькая бородка обрамляли его лик. Точно такого человека можно встретить в любом суде – восстающий от хитросплетений различных бумаг, он вот-вот размеренным тоном обратится к судье с речью. Ничто в его манерах или внешности не говорило о какой-либо неуравновешенности, однако, без сомнения, мы лицом к лицу стояли с астрономом собственной персоной. Он во всех деталях соответствовал имеющемуся у нас описанию.