Анна Малышева: Клетка для сверчка

За однодневное участие в аукционе ей предлагалась сумма, которая позволяла снять новую мастерскую на три месяца. Александра уже присмотрела вариант — перспектива переезда была слишком ясна. Помещение, где прежде тоже располагалась мастерская от Союза художников, нашлось совсем близко, через два переулка, на втором этаже старого деревянного оштукатуренного особняка конца девятнадцатого века. Там была даже ванна, что особенно пленило Александру. Художница могла бы внести плату за первый месяц, но хозяйка, сама вдова художника, хорошо знавшая эту публику, у которой сегодня в кармане густо, а завтра пусто, требовала предоплату за три. «Тем более, моя дорогая, вы сами сказали, что живете одна! — без смущения добавила осторожная хозяйка. — Ни мужа, ни друга, если что, материально поддержать вас некому. Нет, не обижайтесь, но предоплата за три месяца!»

Стас, бывший сосед Александры, скульптор, живший этажом ниже, недавно переехал вместе со своей прислугой и моделью Марьей Семеновной в Пушкино. Там у Марьи Семеновны оказались родственники, которые задешево сдали скульптору большой запущенный деревянный дом. Это вполне устроило беспечного «фавна», как он сам себя называл. Переезжая, он зашел к Александре и предложил небольшую сумму. Не взаймы, конечно, такого рыцарь и старый друг никогда бы себе не позволил, а без отдачи.

— Возьми, возьми, друг Александра, — говорил он смущенной художнице, сам заметно смущаясь. — Сколько раз ты меня выручала, когда Марья на опохмелку не давала… Я же не помню, возвращал или нет. Так что бери!

На лестнице стоял шум — волокли ящики, коробки, узлы с вещами, освобождая мастерскую скульптора. Слышался громкий голос Марьи Семеновны — старуха командовала грузчиками. Александра взяла тогда деньги. Она в самом деле часто совала беспутному соседу в минуту нужды мелкие купюры, возвращать которые тот благополучно забывал, когда его дела поправлялись. Но этой суммы не хватило бы, чтобы решить вопрос с арендой, кроме того, деньги тут же разошлись на другие нужды.

…И вот теперь вопрос с переездом был решен. Александра смотрела на салфетку с цифрами, и маленький клочок бумаги перевешивал все ее сомнения по поводу предстоящей авантюры. «Да, я ничего не знаю ни о янтаре, ни о старинных пластиках, как выражается этот Эдгар Штромм, — говорила она себе. — Но ведь я не должна ни реставрировать, ни давать экспертное заключение. Просто снимать с аукциона лоты, на которые сбивается цена. С согласия владелицы коллекции. Чисто механическая, пустячная задача. И это поможет мне переехать со всем своим барахлом, хотя бы на первые три месяца, в человеческие условия!»

— Еще кофе! — обратилась она к подошедшему официанту.

— Не желаете перейти в помещение? — спросил тот, начиная убирать со стола.

Дождь припустил вовсю. Александра покачала головой:

— Я посижу здесь.

Холодный ветер приятно освежал ее горевшие от волнения щеки. В ожидании кофе художница сидела, откинувшись на спинку стула, глядя на противоположную сторону переулка, на свой дом, на окна своей мансарды — маленькие, подслеповатые, темные. Паника, в которой она жила последние недели, постепенно утихала. Вопрос с переездом был решен. «Нужно сейчас же зайти к хозяйке, сказать, что я перееду на днях и заплачу за три месяца, как она хотела!» — размышляла Александра. Официант принес ей чашку капучино с пышной сливочной пеной, щелкнул зажигалкой, зажег свечу в стеклянном стакане на столике.

— Темно, как вечером, — улыбнулась ему Александра.

Она старалась растянуть спокойные минуты, каких в ее жизни было мало в последнее время. Пила кофе не торопясь, следя за тем, как пляшет язычок пламени в стеклянном плену, бегут ручьи вдоль тротуаров и зыбко отражаются в мокром асфальте красные габаритные огни машин, медленно проезжающих по переулку. Брызги дождя попадали прямо в ее кофе, буравя дырки в оседающей пене.

«Все это удивительно, и все это очень хорошо… Но почему я?» Она упорно прогоняла мысль, темную и беспокойную, как это мглистое утро, похожее на ранний вечер. «Почему ему понадобилась именно я?»

…Лесная дорога, по которой ехало такси, внезапно вильнула вправо и закончилась у решетчатых раздвижных ворот. Над воротами горел фонарь, освещая въездную площадку и начало асфальтированной дороги, уходящей в глубь коттеджного поселка. Вдали, за черной грядой елового леса, догорал ветреный яркий закат, медленно оседающий на краю золотистого неба, как слой малинового варенья в стакане чая. Александра, сидевшая на заднем сиденье, напрасно искала взглядом охранника. Сторожка у ворот пустовала, шлагбаум за оградой опущен.