Блейк Крауч - Возвращение [litres]

Припарковавшись рядом с магазинчиком, она глушит мотор и начинает массировать большими пальцами виски, пытаясь унять жгучую боль, однако та лишь усиливается и усиливается – она уже боится, что ее вот-вот стошнит.

Затем происходит нечто чрезвычайно странное.

Ее правая рука тянется к рулевой колонке и берется за ключ.

– Это еще что? – спрашивает она вслух.

Поскольку руку она не протягивала.

Потом она видит, как рука поворачивает ключ и заводит мотор, ложится на рычаг коробки передач, включает заднюю.

Ничего такого не желая, она тем не менее оборачивается и смотрит через стекло, сдавая назад, чтобы выехать с парковки, потом переключается с задней на обычную передачу.

Это не я веду машину, я ничего не делаю, думает она, а пикап разгоняется по шоссе обратно, в сторону дома.

По краям ее поля зрения постепенно наползает темнота, Передовой хребет и огни Боулдера отдаляются, мутнеют, словно она медленно проваливается в глубокий колодец. Она хочет закричать, остановить все это, но она лишь пассажир в собственном теле, не способна говорить, не чувствует запахов, вообще ничего не чувствует.

Звуки радио превратились в еле слышный шепот, маленькая светлая точка – все, что осталось от ее сознания – мигает и гаснет.

15 октября 1986 г.

Хелена выруливает на подъездную дорожку к двухэтажному фермерскому домику, где она выросла, с каждым моментом все больше чувствуя себя на месте в этой совсем юной собственной версии. Домик кажется меньше размером и отнюдь не таким представительным, каким он ей запомнился, а совсем хрупким, особенно на фоне синей горной гряды, протянувшейся через равнину в каких-то десяти милях отсюда. Хелена паркуется, выключает мотор и смотрит в зеркало заднего вида на себя в шестнадцать лет.

Ни единой морщинки.

Зато полно веснушек.

Чистый, ясный взгляд зеленых глаз.

Совсем дитя.

Дверь пикапа скрипит – она открывает ее плечом и ступает в траву. Ветерок несет с собой сладковатый влажный аромат расположенной неподалеку молочной фермы – безусловно, если у дома и есть запах, то именно этот.

Хелена с непривычной легкостью взбегает по истертым ступеням крыльца.

Первое, что она слышит, отворив дверь и шагая внутрь – приглушенную разноголосицу из телевизора. Другие звуки доносятся из кухни в конце коридора, идущего от самой лестницы – там что-то размешивается, позвякивают кастрюли, льется вода. Дом наполняет аромат запекающейся в духовке курицы.

Хелена заглядывает в гостиную. Папа сидит в кресле, задрав ноги на стул, и делает то же самое, что делал каждый вечер рабочего дня, насколько ей помнится из детства – смотрит выпуск «Всемирных новостей». Ведущий сообщает, что Нобелевская премия мира присуждена Эли Визелю [25].

– Как прокатилась? – спрашивает папа.

Она понимает, что дети чересчур зациклены на себе, чтобы по-настоящему разглядеть собственных родителей, пока те в расцвете лет. Сейчас она видит папу таким, каким никогда раньше не видела. Молодой, красивый. Ему еще сорока не исполнилось. Она просто глаз не может оторвать.

– Прикольно. – Собственный голос кажется ей странным – он слишком высокий и мягкий.

Папа оборачивается к ней от телевизора, но она уже успела вытереть слезы.

– Завтра мне машина не нужна, уточни у мамы – если она тоже никуда не собирается, можешь на ней в школу поехать.

С каждой секундой действительность все тверже, все основательней.

Хелена подходит к креслу, наклоняется и обвивает руками шею отца.

– Это еще зачем? – спрашивает он.

От него пахнет одеколоном «Олд Спайс», отросшая за день щетина слегка скребет Хелене щеку – она чуть было снова не ударяется в слезы.

– Потому что ты мой папа, – шепчет она.

Потом проходит в кухню через столовую – мама, опершись на кухонную стойку, курит и читает женский роман в мягкой обложке. Последний раз Хелена видела ее в доме престарелых рядом с Боулдером двадцать четыре года спустя – тело еще кое-как держалось, сознание уже угасло. Всему этому только предстоит случиться. Сейчас на маме голубые джинсы и блузка на пуговицах. Завивка и челка по моде восьмидесятых – и это лучшее время в ее жизни.

Хелена пересекает кухоньку и крепко обнимает маму. Она снова плачет и не может остановиться.

– Хелена, что случилось?

– Ничего.

– Ты что, машину стукнула?

Хелена отрицательно мотает головой.

– Просто эмоции.