Наталия Антонова - Не девичья память

— Спасибо, — Мирослава надкусила ватрушку, — очень вкусно.

— А то! — обрадовалась Мария Петровна. — Это еще рецепт моей прабабушки.

Волгина съела ватрушку, выпила полчашки чая и, поблагодарив хозяйку, приступила к разговору:

— Мария Петровна, я хотела узнать у вас, как именно вы обнаружили тело Олега Коршунова.

Лемешева тяжело вздохнула:

— Тут такое дело, квартиру эту я сдавала полгода, сама жила у дочери.

— А как именно вы сдали Олегу квартиру? Вы давали объявление в газету или через знакомых?

— Да, Нюра Фролова мне его сосватала! Соседка моя с первого этажа. Она уборщицей в фирме матери Олега работает. Начальницу свою очень хвалила, мол, и справедливая, и щедрая, и к работникам хорошо относится. Например, Нюра простая уборщица, а хозяйка ее по имени-отчеству величает Анной Григорьевной, ко всяким праздникам там подарки, а в позапрошлом году у Нюры ноги разболелись. Так хозяйка ее за счет фирмы в санаторий на месяц отправила. Ну, видано ли это в наше-то время?! Так что, когда Нюра узнала, что сыну хозяйки квартира понадобилась, она и подсуетилась.

— А с Олегом Анна Григорьевна была знакома?

— Ну, какое там, знакома, — отмахнулась Лемешева, — так, видела его несколько раз, когда он к матери приходил. С виду он ей показался приличным парнем.

— Таким он и вам показался?

— Я ничего плохого об Олеге сказать не могу. Платил вовремя и щедро. Квартире моей урону никакого не наносил. Соседи иногда жаловались, что шумно у него до часу ночи бывает и до двух. Но не так, чтобы часто. Да и дело-то молодое…

— Вы не знаете, как часто к нему приходили гости?

— Нет, не знаю. — Лемешева замолчала и через секунду нерешительно добавила: — Если очень нужно, то можно поспрашивать моих соседей по лестничной площадке…

— Хорошо, я, пожалуй, так и поступлю, — согласилась Мирослава.

— А теперь расскажите мне все подробно о том дне, когда вы его обнаружили.

— Да. Так вот. — Было заметно, что женщина сильно волнуется.

Мирослава, понимая это, не торопила хозяйку.

— Я ведь и не собиралась в тот день-то приезжать. Да мне Геннадий Тимофеевич, его квартира находится под моей, позвонил с утра пораньше. Кричит, что из моей квартиры, значит, к нему вода капает.

— Я ему говорю, подниметесь к Олегу и разберитесь. А он кричит, что звонил в дверь, но никто дверь не открывает. Так что пришлось мне приехать. Сначала попыталась до Олега по телефону дозвониться, но, увы. Короче, я приехала и стала звонить в квартиру. У нас уговор был, что я без предупреждения дверь не буду открывать. А потом пришлось, Геннадий Тимофеевич за моей спиной топчется и уже дурным голосом ругается. Открыла я квартиру. Сосед сразу в ванну побежал, а у меня там кран длинный, его можно перевести из ванной на раковину в умывальнике, так его не довели до раковины, и плохо закрыли, он по капле мимо капает, вот к соседу и протекло. Кран мы закрыли, и сосед ушел, а я сначала воду тряпкой собрала, потом уж зашла в комнату, до нее по коридору нужно идти, а видели вы, какой он у меня длинный.

— Вас не встревожило то, что Коршунов не открыл вам дверь и потом не вышел навстречу?

— Нет, — покачала головой Лемешева, — он мог уйти на работу, а мог и вообще не ночевать ночью дома. Девушки, друзья, мама, понимаете?

Мирослава кивнула.

— Ну вот, зашла я, значит, в комнату, а он там, сердешный, лежит. — Мария Петровна прижала руку к груди и всхлипнула. — Перепугалась я сильно, закричала, а потом уже звонить бросилась в «Скорую» и в милицию.

— В полицию, — поправила Мирослава машинально.

— Ну да, в нее самую.

— Опишите, пожалуйста, что вы увидели, это очень важно.

— Лежит он голый, ну, то есть Олег. И связанный весь, руки, ноги и… — Лемешева замялась, — там, ну, внизу у него тоже веревочкой все затянуто было… Как же это можно было до такого изуверства дойти? Над молодым парнем так издеваться. Доктор потом сказал, что у Олега сердце не выдержало. И как земля таких носит?! — произнесла она осуждающе.

Мирослава вздохнула и тихо спросила:

— Больше вам ничего в глаза не бросилось?

— Вроде, нет. Но я ведь тогда не в себе была. Олегу-то «Скорая» не понадобилась, а мне два укола сделали, так мне плохо было.

— Я понимаю, — проговорила Волгина.

Они немного помолчали.

— Мария Петровна! А вы не заметили чего-нибудь, каких-либо вещей, которые не принадлежали ни вам, ни Олегу?

— Так я его вещей-то всех и не знаю.

— Ну, наверное, кто-то из родственников забрал потом вещи Коршунова?