Инна Бачинская - Плод чужого воображения

– Виноват, не понял, как это, не получается объяснить? – встрял Полковник. – Что значит, не получается? Мистика? Лично я в мистику не верю.

– А я верю, – сказала Инесса. – В жизни должна быть тайна, иначе скучно.

– Вам, женщинам, только тайны и подавай, – заметил налоговик Степан Ильич. – Жизнь простая и ясная, живи по чести и никаких тайн не надо.

– И плати налоги, – подсказала Инесса. – Доктор!

– Одним словом, я думал, годик-другой – и только меня тут и видели, – возобновил свой рассказ Доктор. – Так думал я, а у местных женщин были на меня свои планы. Помню, как я удивился, когда старшая сестра, здоровенная громогласная тетка, Зоя по имени, привела ко мне востроносенькую бойкую старушенцию в цыганском платке и сказала, что это Платоновна, сваха, дай бог всякому. Сваха Платоновна окинула меня с ног до головы цепким взглядом, только зубы не попросила показать, и важно кивнула: годится, мол. Мои попытки убедить эту парочку, что я не собираюсь жениться, не готов, имею собственные планы на будущее, ни к чему не привели. У них в голове не укладывалось, что крепкий здоровый мужчина при деньгах, и вдруг холостой! Негоже это, не по-людски. И понял я, что обженят, глазом моргнуть не успею! Как пить дать обженят!

Одним словом, отбрыкивался как мог. Платоновна чуть не каждый день приходила в гости, подмигивала, распивала чаи с овсяным печеньем – специально для нее покупал – и нахваливала свой товар. И собой хороша, и домовита, и усадьба, и дом богатый, и должность хлебная – заваптекой, а я чувствовал себя уездным доктором из девятнадцатого века, даже оторопь брала и хотелось встряхнуться… знаете, так собаки встряхиваются после купания. Встряхнуться и вернуться в наше время.

Работа спасала, конечно. Денно и нощно. Жил я в пристройке при больнице, быт самый невзыскательный, утром кофе с бутербродом, днем супец от нашей поварихи и тушеная картошка с мясом, кормили неплохо, свое хозяйство. Хотя, допускаю, подкладывала она мне кусок пожирнее и послаще. В те времена чуть не главной добродетелью женщины было стремление накормить мужчину, процветал буйным цветом домойстрой, особенно в провинции. Про обеды в ресторане и не слыхивали, а само заведение считалось чуть не вертепом, куда приличная женщина ни за какие коврижки не пойдет. Кстати, единственный ресторан у них носил гордое название «Космос».

– Чисто люди жили, не то что теперь, – сказал, ни к кому не относясь, Степан Ильич.

Инесса фыркнула.

– Работа, как я сказал, очень способствовала быстрому течению времени, недели так и мелькали. Лечил я все, и травмы, и гинекологических, и за окулиста приходилось. Натаскался как ни в какой приличной городской больнице не натаскают. Опыт приобрел колоссальный. Иногда звонил своему профессору, консультировался. Народ хороший, послушный, но суеверный и слегка дикий, масса предрассудков насчет луны, пустых ведер, воющих собак и черных кошек. Особая статья: вещие сны. И как водится, конкурирующая фирма – местная знахарка Оля, крепкая краснощекая чернобровая женщина. Она пришла познакомиться – навещала больную бабушку, принесла той снадобья и черный грубого помола хлеб, который сама же испекла и заговорила, и зашла ко мне в кабинет. Принесла гостинцы: коричные пряники в виде человечка с большой головой и двумя изюминами вместо глаз. Сказала, от дурного глаза и подмигнула. Я хотел было отчитаться про бабушку, как и что – той было хорошо за девяносто, но Оля махнула рукой: знаю, мол. И говорит, как Ма́ра скажет. Похоже, это было местное присловье. Кто такая Мара, разумеется, спросил я. Мара, ответила она. Пожала плечами и перевела разговор на меня: как, мол, мне тут? Не обижают? Прижился ли?

Напоил я ее чаем, и она отбыла. После нее остался в комнате сильный дух сухих трав и грибов. «Колоритная женщина, – подумал я. – Сочная». «Чего ведьма хотела?» – спросила старшая Зоя, заглянув через пару минут в кабинет. «Ведьма? Бабушку проведала. Почему же она ведьма?» – спрашиваю. «Потому что ведьма, – ответила Зоя. – Ведьма и есть. Вы с ней поосторожнее, а то…» – Она дернула плечом. «Кто такая Мара, – спросил я. – Тоже ведьма?» Зоя уставилась на меня, даже рот приоткрыла, но промолчала. Сослалась на неотложные дела и тотчас ушла.

Я постепенно втягивался в их жизнь и нехитрый быт. На рыбалку ездил со сторожем Иваном Илларионовичем, с ночевкой, а наша повариха жарила улов, причем хватало и больным. Лежишь, бывало, без сна, река чувствуется рядом – рыба плещет, ветлы пошумливают, звезды – рукой дотянуться, и такое чувствуешь слияние с природой, какого ни до того, ни после у меня уже не было.