Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

— У вас по записи или…

— Или, — перебила вялая администратор, — чего будем делать?

— Укладку, — спокойно ответила Юля.

— Садитесь вон в то кресло, — она показала пальцем на место у окна, — мастер сейчас придет.

Через пару минут открылась дверь служебного входа, и вошли две женщины в синих халатах, на ходу что-то обсуждая. Одна была немолодая, полноватая коротышка с металлическими бигуди на голове. Ее собеседнице было лет двадцать. Она была худенькая, с выступающей нижней челюстью и негустыми соломенными волосами, забранными в хвост толстой резинкой. Лишь только дамы появились в помещении, тут же запахло табаком.

«С перекура вернулись», — догадалась Юля.

— Леся, к тебе на укладку сели, — обратилась администраторша к молоденькой.

Та сразу подошла к своему креслу и, подняв у клиентки волосы с затылка, предложила:

— Пойдемте мыть голову, — и кивнула в сторону потрескавшейся раковины с коричнево-рыжими разводами от ржавчины.

Юля безропотно двинулась за мастером, успокаивая себя тем, что укладка — не стрижка, и студийный мастер Рэночка перед эфиром все исправит.

Пока мастер не включила фен, посетительница спросила:

— А у вас тут работает Камилла? Мне одна знакомая советовала у нее обслуживаться.

— Уже не работает, — произнесла коротышка с соседнего кресла, со скучающим видом рассматривая свои ногти.

— Уволилась? — Юля не собиралась отступать.

— Нет, — Леся сняла вафельное полотенце с головы клиентки и посмотрела на нее через зеркало, — ее убили. Она с Надей дружила, — добавила девушка, махнув рукой в сторону коллеги.

— Убили? — с удивлением переспросила Юля, переводя взгляд с одного парикмахера на другого.

— Девка хорошая была, но уж больно доверчивая, — проговорила Надя, снимая с головы бигуди, — только у нас тут её Милой называли. Камилла — слишком замысловато, — усмехнулась она.

— Говорят, у нее дочка маленькая? — журналистка решила расположить к себе парикмахеров, — что же будет с ней?

— Яська пока у меня живет, — вздохнула коротышка, — я как узнала вчера, что Милку убили, побежала туда и взяла к себе её дочку. А сегодня утром позвонила в отдел опеки и спросила: как удочерить девчонку, но баба по телефону сказала, что государство и без меня позаботиться о ребёнке. А у меня площадь не позволяет, и мужа нет. Как будто, я в этом виновата! Мне тоже хочется жить по-человечески! — она опять вздохнула.

— Вот как? — покачала головой журналистка.

— Да, вот так! Короче, заберут Яську в детдом, — она устало махнула рукой, — зато по закону.

— Яська — это Ярослава? — успела спросить Юля перед тем, как у ее уха зашумел фен. Она увидела, что добросердечная Надя кивнула. Леся подхватывая пряди волос, наматывала их на металлическую круглую расческу и сильно тянула вниз, одновременно направляя сопло фена на голову.

— Ой, — Юля потерла пальцами рядом с ухом, — горячо!

— Жгет? — удивилась мастер.

Журналистка поморщилась от этого «жгет». Эта девушка с Марса? Так издеваться над родным языком!

— Жжет, — строго сказала Симонова, но девица и ухом не повела, решив, что это в порядке вещей. Когда, наконец, фен утих, Леся потянулась к большому баллону с надписью «Прелесть».

— Нет, — испугалась Юля, — мне лаком не надо!

— Так без него держаться не будет, — важно возразила парикмахер, взбалтывая ёмкость.

— И не надо, — пожала плечами клиентка.

— Дама не хочет, не делай, — махнула рукой Надежда.

— А у девочки нет отца? — вернулась к разговору Юля. — Жалко ребенка: проведет все детство на казенных харчах.

— Говорю же: законы у нас такие, — женщина повернулась к посетительнице на крутящемся кресле, — с мужем она разошлась. Он бросил Милку полгода назад, и родителей она лишилась. Поэтому и оказалась в этом гадюшнике. Райончик у нас криминальный.

— А, может, все-таки попробовать найти отца девочки? — Юля тоже повернулась к Надежде и посмотрела на нее в упор, — Я работаю на телевидении. Дайте мне его данные, я попробую отыскать.

— Думаю, его милиция раньше отыщет, — усмехнулась парикмахер.

— Ну, что вам жалко?

— Да нет, — пожала Надя плечами, — Гафуров Илья Тимурович, — она закатила глаза, вспоминая, — с Милкой они были одногодки, значит, семьдесят восьмого года рождения.

— А вы не знаете: где она раньше жила?

— Где-то в центре. Рассказывала, что квартира у них была большая, но, — разговорчивая парикмахер усмехнулась, — Илье вдруг понадобились деньги. Говорили, он в какой-то переплет попал, вот и уговорил Милку продать квартиру родителей и купить комнатенку. Все обещал, что «развернется», разбогатеет, дом построит! На уши ей макароны навешал! А эта дурочка всему верила! Вот и попала в коммуналку на окраину.