Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

— Не знаю.

— Но ты же сам пишешь копии, — напомнила она Николаеву.

— Давай, лучше поговорим о деле в Дзержинских трущобах, — Виктор хмыкнул, — расскажи, что тебе известно про убийство этой женщины, — попросил он, — чтобы я был в курсе с самого начала.

Юля очень удивилась тому, что Виктор не стал комментировать возможную кражу «Юной пастушки». Но вида не показала. Она лишь разочарованно вздохнула и спокойно начала излагать факты, которые ей были известны, добавив в конце:

— Я узнаю у Андрея адрес, где жила Камилла, и пока он ищет её бывшего мужа, мы с тобой туда сходим и пораспрашиваем соседей.

— Да, — согласился он, — ты умеешь найти ключик к любому человеку. Что-нибудь, да нароем.

— Я постараюсь, а уже потом будем делать выводы.

— Кстати, эта дамочка давно проживала в коммуналке? — поинтересовался Николаев. — Думаю, надо и с этими соседями поговорить. Ну, не все же там — алкаши?

— Скорее всего, оперативники обошли все квартиры, но я согласна с тобой — народ у нас «уголовку» не любит, особенно в таком районе. Надо будет в выходные пройтись по подъезду.

— Юль, — мужчина остановился и нежно взял подругу за плечи, — какая ты сейчас красивая, — он трогательно поправил воротничок ее блузки, выглядывающий из куртки, и заметил, как профессионал, — свет от фонаря мягко падает слева. Получается такой таинственный образ.

Она не улыбнулась и не отшутилась, как это бывало раньше. Молодая женщина молча двинулась дальше.

— Обиделась? — смущенно спросил он.

— Нет, — Юля опустила голову, — устала сопротивляться. Знаю, что поступаю неправильно, а сделать ничего с собой не могу. Перед Андреем стыдно. Хочу, чтобы было, как раньше, — она махнула рукой, — а не получается. Моя беда в том, что я не могу притворяться.

— Я тоже сначала пытался сохранить семью, — Николаев опять остановился, достал из кармана трубку и табак, — но понял, что всё бесполезно. Переживаю только за дочку.

Их взгляды вновь встретились, и Виктор порывисто обнял Юлю.

— Не могу без тебя, понимаешь? Жить, дышать, работать, ничего не могу! Раньше на телестудию шел, чтобы заниматься любимым делом, а теперь — только чтобы тебя увидеть!

— Я тоже, — прошептала она и почувствовала прикосновение его губ на своем лице. Мужчина крепко прижал ее к себе, и она мгновенно ощутила, как от него приятно пахнет табаком, который смешался с запахом волос. Её руки безвольно упали вдоль тела. От невероятной слабости и непреодолимого волнения она лишь вздохнула и подумала, что уже не в силах противостоять охватившему её чувству.

Спустя час Юля посмотрела на экран мобильника. Была уже полночь, когда она вошла в подъезд. Она открыла дверь своей квартиры ключом, чтобы не разбудить Андрея. «Хорошо, если он спит», — подумала она о своем гражданском муже. Ей совсем не хотелось объясняться с мужчиной сейчас, потому что чувствовала себя преступницей. Не включая свет, Юля сняла куртку в коридоре и прошла в комнату. В квартире было удивительно тихо. Дочь Марта осталась опять у ее матери: и школа ближе, и бабушка уделяет больше времени своему любимому десятилетнему чаду. Как любит говорить мама:

«Мы с Мартой учимся в одной школе. Только она — ученица, а я — директор».

От лунной дорожки, пролегающей от окна, в комнате было светло. Приглядевшись, Юля увидела, что диван собран. Она щелкнула выключателем. Андрей лежал в одежде и молча смотрел перед собой. Он не проронил ни слова, но его поза красноречиво говорила об обиде. А у неё не было настроения оправдываться. Юлия молча выключила свет и пошла в комнату дочери. Она долго не могла уснуть, мысли мешали, будто рой надоедливых насекомых. Сначала она себя отругала за то, что поддалась безумному порыву и целовалась с женатым мужчиной, зная, что её ждет дома Осипов. Потом она оправдала свои действия тем, что это не распутство двух взрослых и несвободных людей, а настоящее чувство. Через пару минут, она мысленно взбунтовалась против молчаливого осуждения Андрея, считая, что он сам виноват, потому что уделяет ей мало внимания. Уже под утро ей безумно стало себя жалко, и она даже всплакнула в подушку о своей несчастной женской доле. Только в пятом часу она уснула, продолжая шмыгать носом, как маленький ребенок.

Когда сонная Юля, лениво потягиваясь, пришла утром на кухню, то увидела короткую записку на столе: «Ушёл на работу». И подпись. Юлия села на стул. Было что-то необъяснимое в этих последних событиях: невольное признание Виктора в любви, их страстные поцелуи на улице ночного города и безмолвная обида Андрея.