Светлана Сервилина - Пропавшая пастораль

— Вон, — Ярослава вытянула ладошку в сторону стены.

Там, над её кроваткой, торчал гвоздь. Юля медленно перевела взгляд вниз и увидела в складках детского покрывальца что-то блестящее. Она посмотрела на Андрея и кивнула на находку. Он понял её жест без слов и присвистнул:

— У нас — улика!

Осипов быстро достал прозрачный пакетик из папки с документами.

— Симонова и Гафуров, — тон майора был официален, — будете понятыми! Оформляем изъятие возможной улики!

Андрей приподнял кружевную накидку и аккуратно достал оттуда набор для трубки.

— Интересно, — тихо проговорила Юля, — такая же топталка есть у Николаева. Но мы сюда с ним не заходили: комната была опечатана.

— А мои «орлы» просмотрели такой важный вещдок, — буркнул Осипов, — я им головы сверну!

— Там была картина с собачкой? — журналистка ласково спросила у девочки, кивнув на стену.

— Да, и мама говорила, что она меня охраняет, — Ярослава повернулась к Симоновой, — и мне было не страшно, даже когда я оставалась дома одна, — гордо добавила маленькая хозяйка.

— А рядом с собачкой были её друзья, да? — Юля присела рядом со своей собеседницей.

— Да, а откуда вы знаете? — хитро спросила девчушка.

— А у меня дома есть тоже такая картина, — улыбнулась журналистка, — с белыми козочками и пастушкой.

— А вы знаете, кто её написал? — опять задала вопрос Ярослава, а Юля отметила про себя, что пятилетний ребёнок говорит правильно: не нарисовал, а именно — написал. «Девочка с детства слышала грамотную речь», — сделала она вывод и ответила:

— Твоя бабушка! Я угадала?

Сыщица ждала, что маленькая дочь Камиллы обрадуется тому, что незнакомая взрослая тетя знает про её бабушку, но девочка медленно покачала головой и тихо сказала:

— Нет, не угадала.

Такой реакции не ожидал никто. Даже Илья развел руки в разные стороны и удивленно проговорил:

— Доченька, это же последняя картина твоей бабушки Лили!

— А мама сказала, что это Лепаж! — настойчиво буркнул ребенок.

На мгновение в комнате стало так тихо, как будто никто даже не дышал.

— Постойте! — Гафуров резко повернулся к майору Осипову, потом посмотрел на журналистку: — Так, значит, у нас всё это время висел подлинник «Юной пастушки»?

— Видимо да, — кивнула Юля.

— Так значит, это из-за него Камиллу, — он не договорил, перевел взгляд на дочь и натянул шарф почти до глаз.

Но это защитное движение Ильи не скрыло выступившие на его глазах слёзы.

— Я даже представить не могла, что ваша жена знала о том, что это не копия, — Симонова стояла удивленная, не меньше, чем оба мужчины.

— Да, я поражен настолько, что даже не знаю, что сказать, — Гафуров взял дочь на руки и ласково у неё спросил, — а когда тебе мама сказала, что это Лепаж?

— Когда мы пришли из садика, и мамочка включила телевизор, — Ярослава опустила глаза и её большие ресницы захлопали, — а там сказали, что пропала картина «Пастушка».

— Это было двадцатого октября, — тихо проговорила Юля.

— Мама даже ойкнула, потом обняла меня и говорит: «Вот почему отец перед смертью шептал, чтобы я берегла нашу «Пастушку».

— А что ещё сказала твоя мама? — журналистка с надеждой посмотрела на ребенка.

— Она подошла к нашей картине и провела по ней рукой и сказала: «Надо же! Это написал сам Лепаж!

— Я предполагала, что подлинник у Камиллы, но была уверена, что она не знает о ценности картины, — надевая обувь, произнесла Юлия.

— А как же преступники всего за сутки «вычислили», что подлинник в этой квартире? — спросил Илья. — Сюжет прошёл двадцатого октября, а двадцать первого они уже были здесь!

— Потому что они всегда были рядом, — вздохнула сыщица и добавила, — волки в овечьей шкуре.

— Зная Камиллу, я думаю, что она собиралась вернуть картину государству, только не пойму, почему она это не сделала сразу? — проговорил мужчина и махнул рукой, — Если бы я был рядом!

У подъезда Юля попрощалась с Гафуровыми и Валерой Шкуро, который ждал их в машине. Она пересела к Андрею.

— А я ведь предлагал на следующий день после убийства привести девочку в квартиру и спросить у неё, всё ли на месте?

— Не поддержали? — сочувственно спросила журналистка.

— Наши-то оперативники, может, были и не против, но следователь произнес пафосно: «Это не гуманно по отношению к ребёнку! И так понятно, что ограбления не было, потому что на убитой — золотые вещи!»

Осипов вздохнул и повернулся к пассажирке:

— А ты, Юленька, всё сделала правильно.