Виктория Платова - Из жизни карамели

– Беспредел, нах! – как сквозь толщу воды услышал Рыба голос Гоблина. – Вообще ох…ели, пидермоты! Заморозить, нах, решили…

Перед глазами Рыбы поплыли радужные круги, конусы и параллелограммы; в ритме аргентинского танго продефилировали парочка артишоков, один салатный перец, один переспелый манго и пучок петрушки, в глубине которого прятался светлый образ карусельной лошади из квартиры Пупу. Лошадь заржала, высунула из петрушечных зарослей копыто и со всей дури ударила Рыбу по лобной кости. После такого удара Рыбе оставалось только потерять сознание, что он незамедлительно и сделал.

в которой Рыба-Молот влезает в шкуру тибетского яка, прощально машет крылом Вере Рашидовне, отправляется в Юго-Восточную Азию на частном самолете, видит сны о Пятой республике, вступает в переговоры с древесными лягушками и едва не сгорает в доменной печи дружеского поцелуя

…Рыба проснулся с жуткой головной болью и ломотой во всем теле.

Пил я вчера, что ли? – подумал он. – А если пил – то с кем? Хорошо бы – с Михеем. А если, не дай бог, с семейным доктором Дягилевым? Доктор стопудово стал ко мне приставать, я, естественно, смазал ему по морде, но этим не ограничился, а еще пару раз засандалил в солнечное сплетение – как уже было. Но и это, вполне возможно, мне показалось недостаточным. И тогда я мог взять нож (с меня станется) и ткнул доктору в селезенку… Вот ужас-то!

Вытянувшись на кровати, Рыба поочередно поднял обе ноги (ноги не тряслись, и следов гематом на них не было), затем перешел к осмотру рук (кровь на руках отсутствовала) и, наконец, подвигал челюстью. Челюсть находилась в относительном порядке, и он немного успокоился. И вроде бы вспомнил, что часть вечера и ночь убил на чтение книги Марселя Пруста «Обретенное время».

«Время» нашлось незамедлительно: оно лежало на прикроватной тумбочке, с закладкой на странице № 431.

От удивления у Рыбы отвисла нижняя губа: неужели он собственноручно и собственноглазно осилил это херово количество плотного, без всяких зазоров, без всяких картинок текста? Он, который не до конца справился даже с таким малостраничным худышкой, как «Чайка Джонатан Ливингстон»?

Быть того не может!

Осторожно, стараясь не потревожить закладку, Рыба скользнул взглядом по предшествующей странице № 430. Затем переместился в начало и пролистал еще несколько страниц. Подлючие, приваренные друг к другу не иначе как автогеном слова тут же впились ему в лицо мелкими иголками. А некоторые, особенно гнусные («германофильство», «дрейфусары» и «неузнаваемый Д’Аржанкур») постарались повредить хрусталик и наехать на сетчатку с целью ее полного уничтожения.

Рыба отпрянул от книги, как от больного проказой; при этом голова у него заболела с новой силой, поясницу прострелило и обе ноги (вот новость, так новость!) свело судорогой.

Точно читал! – утвердился он в самых худших своих опасениях. – И чего это на меня нашло? А не читал бы – так и чувствовал себя огурцом.

Дождавшись, пока судорога отпустит ноги, Рыба побрел в ванную и с некоторой опаской взглянул на себя в зеркало. Его встретила помятая до последней возможности физиономия, всклокоченные волосы и синяк на лбу, в очертаниях которого явно просматривалось конское копыто.

Нихерасе! – озадачился Рыба. – Кто это меня так? Господин неузнаваемый Д’Аржанкур, что ли? Или госпожа Вердюрен? Или Альбертина? [12] Персонажи романа «Обретенное время». Теперь-то и концов не найдешь! А еще говорят, что французы – культурная нация… Вот ведь гады!..

Кое-как задрапировав поврежденный лоб волосами, Рыба оделся и вышел в коридор.

И сразу почуял неладное.

Воздух в доме был наэлектризован до крайности. То здесь, то там мелькали электрические разряды, скользили линейные и шаровые молнии, вспыхивали огни святого Эльма. Стараясь не сталкиваться с грозными атмосферными явлениями, наводнившими дом, Рыба быстренько и очень удачно заземлился при помощи оставленной кем-то швабры. И мелкими перебежками двинулся к кухне.

На полпути он столкнулся со старшей горничной Анастасией. Очевидно, Анастасия начала бороться с молниями еще раньше, чем Рыба-Молот, получивший необходимые навыки на метеостанции Ую: на голове ее красовался пробковый шлем, а ноги были обуты в резиновые сапоги.

– Привет, рыбонька, – просюсюкала Анастасия.

– Привет, дорогусечка, – в том же ключе ответил Рыба.