Наталья Александрова - Астролябия судьбы [litres]

– Да с чего вы взяли, что она к нашему инвалиду приходила? – Надежда вспомнила, как отвратительно был подстрижен несчастный Виталий Андреевич, да еще эта новая курточка, на рынке купленная… – Говорите, парикмахерша дорогая? Да зачем кому-то на него деньги тратить?

– Это уж я не знаю, зачем… – Антонина Васильевна поджала губы. – А только сама посуди: ехала она на девятый этаж, так? Там в шестьдесят первой дочка отгулы взяла да мать повезла на дачу, на все лето, так? Потом в шестьдесят второй Семеновна, она болеет, из дома не выходит вообще, ей, знаешь, не до парикмахеров, невестка кое-как пострижет, да и ладно. А в шестьдесят третьей муж с женой все время на работе. Она, конечно, за собой следит, но зачем на дом парикмахера вызывать? Она в наш салон ходит, к Татьяне.

– Я тоже к ней хожу, – кивнула Надежда.

– Вот видишь… И получается, что шла та парикмахерша в шестьдесят четвертую. – Антонина Васильевна победно хлопнула по скамейке. – А ты, Надя, в турфирму ходила? – Соседка орлиным взором увидела торчащий из сумки рекламный буклет.

– Да, лето скоро, вот присматриваю кое-что насчет отпуска… – Надежда притворилась рассеянной и поскорее ускользнула. Однако спиной чувствовала пристальный и недоверчивый взгляд Антонины Васильевны. Соседка знала о ее хобби и, несомненно, заметила интерес к неизвестному инвалиду.

Рано или поздно придется ей все рассказать. Но лучше позже.

Надежда вернулась домой, машинально погладила кота, который отирался в прихожей, машинально переоделась в домашнее и поставила тушиться на ужин индейку. Индейку полагалось тушить в яблоках. То есть сначала тушить собственно мясо кусочками, а потом добавить туда мелко нарезанные кислые яблоки. И обязательно почистить кожицу, тогда яблоки разойдутся и получится кисловатый ароматный соус, опять-таки натуральный и совершенно нежирный.

Надежда Николаевна старалась придерживаться здорового питания, а что не всегда это получалось, так у каждого человека есть свои маленькие слабости.

Между делом Надежда размышляла о том, каким образом услышать очередные цифры от Виталия Андреевича, поскольку надеяться, что он заговорит словами, как обычный человек, значило бы сильно переоценивать силы провидения.

Нет, видно судьба такая: разбираться с цифрами. А вот интересно: как он это делает? Каким образом? Надежда обязательно найдет ответ на этот вопрос. Но потом. Потому что сейчас гораздо важнее выяснить, что происходит с этой штуковиной из непонятного металла. Кто пытается собрать ее по кусочкам и где найти недостающие части? А Виталий Андреевич каким-то образом может это знать. В общем, нужно с ним побеседовать, и поскорее, потому что Надежде уже надоело поспевать к шапочному разбору.

Она посмотрела в кухонное окно и увидела выходящую из подъезда Веру. Не оглядываясь, та поспешила через двор. В руках хозяйственная сумка, стало быть, в магазин побежала. А инвалида сегодня с собой не взяла, хотя погода прекрасная и больному человеку нужно воздухом дышать. Не посидят, значит, сегодня в скверике, некогда Вере. А может, просто не хочет показывать посторонним Виталия Андреевича стриженого да причесанного? Та же Антонина Васильевна начнет вопросы задавать.

У Надежды мелькнула мысль сбегать в шестьдесят четвертую квартиру. Хотя нет, ничего из этого не получится, Виталий Андреевич и дверь-то не откроет, руки его не слушаются, да вообще может не дойти до двери.

А что, если… Надежда увернулась от кота, который имел намерения усесться к ней на колени и немного помурлыкать, и помчалась к Антонине Васильевне, перескакивая через две ступеньки, как подросток.

Кот проводил ее возмущенным взглядом.

Соседка была дома, как раз обедать собиралась.

– Антонина Васильевна, у вас городской телефон шестьдесят четвертой квартиры есть?

– Валеркин-то? Есть, а как же? У меня все телефоны записаны. А тебе, Надя, зачем?

– Потом расскажу, давайте скорее…

– Ну, если они его не отключили… – Антонина Васильевна уже набирала номер. – Гудки длинные, трубку никто не берет…

– Ясное дело, когда Вера в магазин ушла, а этот… нет, не выйдет ничего, не слышит он… ой, есть!

В трубке послышался не то хрип, не то стон, перешедший в сухой кашель.

– Виталий Андреевич! – заорала Надежда. – Это Надя, соседка, мы с вами в скверике вместе сидели, вы еще цифры мне разные говорили… один, два, три… десять… двенадцать тридцать три…

Антонина Васильевна выпучила глаза и открыла рот от удивления.