Илья Бушмин: Вторжение

— Вся дежурная смена… Они… хоть кто-нибудь выжил?

Вера медленно, как в бреду, пожала плечами.

— Последним я видела Бурова. Он около дежурки огонь тушил. Оставался последний огнетушитель. А вокруг… вокруг все было в огне.

— А дежурные?

— Акулов был на позиции на втором этаже, — Вера говорила механически, как робот, полностью погруженная внутрь себя. — Больше я его не видела. Гончара убили сразу. Его труп в комнате для приема заявителей. Хотя сейчас он сгорел уже. То, что осталось от трупа, найдете там… А в актовом зале двое задержанных. Мертвые. На лестнице один из налетчиков. Почти без головы… А перед отделом Муртазин. Вы его быстро найдете…

— Господи, — сдавленно пробормотал Крук. — Верочка… Черт… Мы не знали. Прости. Мы не могли дозвониться до отдела. Думали, гроза… Прости.

Вера потерянно кивнула.

— У них глушилки.

— Что?

— Глушилки. Так сказал Буров. Это из-за них не работали рации и…

Дальнейшие ее слова заглушил вой второго пожарного расчета, который промчался мимо и скрылся за углом полыхающего здания ОВД. Из-за угла доносились крики множества глоток. По дороге промчался экипаж ППС. Люди все прибывали.

— Это из-за них не работали рации и вообще вся связь? — переспросил Крук, додумав остальные ее слова. — С чего ты взяла? Вера?

— Так сказал Буров. Когда торговался с ними… Глушилки стоят в доме напротив. Тот, где никто не живет.

Крук напряженно посмотрел на Веру. Освещаемая фарами машин, которые все прибывали и прибывали, Крук поднялся. Осмотрелся. По улице к зданию ОВД бежал человек в дождевике и с охотничьим ружьем в руках. Крук различил его перекошенное тревогой лицо — это был Маржанов. Наспех одевшись и захватив отцовское оружие, он бежал по первому зову коллег.

— Маржанов! — рявкнул Крук, перекрикивая рев дождя. — За мной!

По лужам, по колено в воде, насквозь мокрый Крук рванул к полыхающему аду, который еще вечером назывался ОВД.

Картина, развернувшаяся сразу за поворотом, была такой дикой, что оба — и Крук, и Маржанов — невольно остолбенели. Все вокруг поражало своей нереальностью, словно кадры из постапокалиптического фильма. Здание с черными обугленными пятнами на стенах полыхало изнутри, пожирая само себя. Огонь бушевал в каждом окне — из них вырывались хищные языки пламени — и тут же дождь гасил их, оставляя лишь копоть на стенах. Но внутри была настоящая огненная вакханалия. Крыши у ОВД уже не было — она обрушилась. Огонь внутри здания был такой мощи и силы, что столпы пламени временами пробивались и вздымались над крышей — несмотря на кубометры нисторгающегося сверху дождя. В грязи перед горящим зданием там и тут валялись вырванные из окон решетки. На углу ОВД стояла расстрелянная машина Муртазина, около которой бегал Гензер, держась за голову и что-то бессвязно крича. Он не знал, что делать. На капоте машины лежал обезглавленный труп опера. Черный джип, один из автомобилей налетчиков, весь в пулевых отверстиях, стоял в стороне. Около него, наполовину в грязи и воде, лежал растерзанный пулями труп одного из налетчиков.

Каждую секунду остатки шифера и перекрытий с грохотом падали вдоль полыхающего фасада в грязь, заставляя пожарных отбегать назад.

Маржанов пробормотал что-то по-казахски. Крук стиснул зубы, чтобы не дать себе заразиться безумием, и что есть мочи рявкнул Маржанову:

— Гулнар, за мной! Туда!

Они рванули по затопленной грязной улице мимо полыхающего ОВД к темнеющему в стороне частному дому. Крук и Маржанов бежали мимо пожарных, которые раскатывали рукава и пытались пробиться к зданию, но куски падающей с крыши кровли так и норовили придавить огнеборцев. Они сновали между ППСников, которые в панике метались около машин. Кто-то из патрульных с криками пытался помочь пожарным, кто-то что-то орал в хрипящую неработающую рацию, кто-то просто голосил во всю глотку. В шоке был каждый из сотрудников на этом залитом ливнем пятачке.

— Фонарь есть?! — крикнул Крук. Маржанов что-то ответил, но гром заглушил его голос. А может быть, не гром, а грохот продолжающихся рушиться в здании ОВД старых и ветхих перекрытий. Но в этот момент Крук вспомнил, что у него у самого на ремне висит служебный фонарь. Сорвав его, Крук ударил ногой калитку, и та со стуком распахнулась, открывая дорогу в заполненный густой влажной тьмой двор.

Луч фонаря вырвал распахнутую дверь дома. Крук вскинул пистолет, врываясь внутрь.

— Прикрывай!

Маржанов с ружьем бросился следом. Старый узкий коридор. Пустынная кухня со старой печью. Крук едва не налетел на холодильник.