Илья Бушмин - Под подозрением

Филин кивнул, убирая ключи в карман. И молчал. Попцов тоже молчал, не зная, что сказать, и не смея даже прямо взглянуть в глаза Филину.

Но не выдержал первым именно Попцов.

— Слушай, Лех. Ты знаешь, я старался тебе помогать. А потом… Ты извини. Реально, прости меня, что ли. Хрулев меня прижал. Он узнал, что я… что я взял запись с камеры наблюдения. Там, на Электрической. Пригрозил, что мне конец.

— Я понимаю, — сухо сказал Филин. — Мне он тоже пригрозил… пару раз.

Распухшее от побоев, местами почерневшее от синяков лицо Филина говорило с суровой доходчивостью, что «пару раз» — эпитет слишком скромный.

— А за то, чтобы сдать меня, что он пообещал? — не удержался Филин. — Дай догадаюсь. Перевод в Южный? Как ты всегда хотел? Или сразу в главк? — Попцов молчал в ответ. Филин хмыкнул: — Значит, угадал.

— Не давай, блин, врежь мне, если тебе полегчает! — нервно вскричал Попцов. — Или…!

Вторую версию он озвучить не успел. Филин от души съездил ему в челюсть. Но рука после прошедших диких суток плохо слушалась, и удар пришелся в скулу. Попцов рухнул на урну для окурков, задевая ее при падении. Бычки и пепел засыпали голову Попцова. Схватившись за лицо, он начал подниматься.

— Не полегчало, — устало сказал Филин. — Сука ты последняя, Попцов.

Он даже не злился на Попцова. После предательства Филин просто вычеркнул его из жизни. И для Филина Попцова уже не стало. Как можно злиться на того, кого нет? Только неприятное чувство опустошения копошилось где-то в груди.

Бросив окурок в опустевшую урну, благодаря креплениям вставшую на место, Филин развернулся и скрылся в дверях отдела.

Он проходил мимо дежурки, когда помощник дежурного, неловко покашливая, высунулся из двери.

— Филин, ты это… Ну… Чем сейчас занят?

— А что?

— Я понимаю, тебя лучше не трогать сейчас, но… У нас кажется труп нарисовался. Дежурный опер на разбое, там тоже с тяжкими телесными. На подхвате Попцов должен быть, но он… говорят, увольняется.

— Увольняется? — спокойно уточнил Филин. — Не знал.

— Ну вот теперь знай. И это… Филин, братан, выручи, а? Тут рядом надо подскочить, на Элеваторную. Если точно труп, я главк вышлю. Дождешься их и свободен. А если просто телесные, следака нашего пришлю. Выручишь, а?

Филин хмыкнул. В Промышленном ОВД все как всегда и нет надежд на исправление. Но сейчас ему это нравилось.

— Хрен с тобой. Адрес давай.

Дом на Элеваторной представлял собой старый барак грязно-коричневого цвета, построенный во времена Великой Отечественной. После войны здесь было общежитие для рабочих местных заводов. С каждым десятилетием сам район в целом и общага в частности становились все более маргинальными, грязными и запущенными. А в 90— е барак стал тем, чем стал — клоакой, населенной спившимися уголовниками, наркоманами и наркоманками.

Около барака стояла машина ППС. «Неужели опять Самохин?» — мысленно усмехнулся Филин, подъезжая к бараку. Но навстречу ему шагнул другой сотрудник, крепко сбитый сержант. Его фамилия, кажется, была Губарев, Филин не был уверен.

— Эээ… — опешил при виде опера сержант. — А вы работаете уже?

— Если хочешь, я могу назад уехать. А ты карауль тут до ночи.

— Не надо, — быстро сориентировался сержант.

— Что тут?

— Мокруха. Мокрушника соседи показали. Они тут цапались, орали на весь двор… Мокрушник в кустах прятался, гашеный наркотой под завязку. Скрутили почти без сопротивления. Погрузили. — сержант не удержался и на всякий случай добавил: — Я уже отчитался, так что раскрытие за ППС.

— Не вопрос. Мне чужой славы не надо, со своей теперь как-нибудь разобраться бы. — Сержант понимающе ухмыльнулся. — Где жмур?

— А вот, за машиной.

Труп лежал, накрытый по пояс куском грязного брезента, который на такой случай всегда возили с собой экипажи ППС. Подойдя, Филин приподнял брезент. И нахмурился.

— Твою мать…

— Ага, — неправильно поняв реакцию, согласился сержант. — Он его розочкой от пивной бутылки покрошил… В грудь, горло. Чувак кровью истек.

Филин склонился над трупом. На голове убитого все еще была марлевая повязка после перенесенных травм. Стеклянные глаза мертвеца смотрели вникуда. Не так давно Филин разговаривал с ним, пытаясь убедить дать показания на своего обидчика. «Со своими проблемами я сам справляюсь», — важно отвечал теперь уже труп Филину, лежа на больничной койке. За пролетевшие после это дикие и бешеные дни Филин успел позабыть об этом деле.