Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

Я подхожу ближе, пытаясь понять, каким образом он здесь очутился. После той ночи Илиан отвез меня в Сан-Исидро, где я пересела в свой арендованный «додж челленджер», сам же вернулся за Луисом в Олд-Таун, в Президио-парк, а затем подобрал в Чула-Виста Рамона и Фелипе. Но ведь фургон принадлежал группе «Лос Парамос», так кто же его здесь бросил? И кто мог знать, что я сюда вернусь двадцать лет спустя?

Подойдя ближе, убеждаюсь, что «шеви» и впрямь сильно сдал. Да и чему удивляться – ему не меньше четверти века, и для своего возраста он еще неплохо сохранился. Встаю на цыпочки, стараясь разглядеть сквозь пыльные окна, что там внутри.

– Что ты валандаешься? – испуганно спрашивает Фло. – Черт возьми, Нати, слепому ясно, что это берлога наркоманов!

Присмотревшись, вижу внутри раскиданные вещи и как будто узнаю ту самую газовую плитку, на которой Илиан сварил мне кофе. Мне даже чудится, будто я слышу его запах. Пробирает озноб, кожа покрывается пупырышками…

– Черт, Нати, кто это?!

Я резко оборачиваюсь и вижу за ближайшим пилоном машину. Серый «форд», как две капли воды похожий на тот, что ехал за нами в Олд-Тауне, к мексиканской границе. У меня замирает сердце. Что это – ловушка? И как поступить – бежать, кричать?

Но мы с Фло не успеваем ничего предпринять: чьи-то лапы зажимают нам рты и заламывают руки за спину, чья-то нога пинком распахивает дверцу, сзади к нам прижимаются чьи-то тела, различаю мятное дыхание бандита, который держит меня, и никотиновый перегар изо рта того, кто вталкивает в фургон Фло.

Нам залепляют рты скотчем, связывают руки, потом швыряют на тюфяк. Один из бандитов – во рту он мусолит окурок сигары марки «Я люблю тебя, Робусто» – не отрывает уха от мобильника. Второй (он то и дело закидывает в рот мятный леденец из жестянки) стоит у закрытой двери фургона, наблюдая за окрестностями.

Фло с ужасом смотрит на ножи в кожаных чехлах, свисающие с поясов бандитов. А я обвожу взглядом опрокинутые шкафчики, разбитые гитары с порванными струнами, стопку сомбреро, таких драных, словно их глодала целая армия крыс, дырявую простыню, похожую на одеяние призрака, выпотрошенные подушки и распоротый по всей длине тюфяк, на котором мы обе сидим.

Когда же я устану мечтать…

Наконец Робусто выключает мобильник. Оглядывает нас по очереди и, явно следуя полученным указаниям, подходит ко мне, не выпуская из зубов огрызок сигары, с угрюмым, брезгливым видом мусорщика, которому предстоит разобраться с отбросами, хватается за ворот моей блузки и одним рывком раздирает ее, обнажив грудь. Но его взгляд устремлен не на мой бюстгальтер – он смотрит на ласточку, вытатуированную у меня на плече, и улыбается, если можно так назвать его кривую ухмылку.

Фло трясется так, словно ее запихнули в морозильную камеру. Я знаю, о чем она думает. Мы наткнулись на наркодилеров. Мы помешали им заниматься их гнусными делишками. И сейчас они нас убьют. А перед этим, конечно же, изнасилуют. Успею ли я сказать тебе правду, Фло? Мы вовсе не наткнулись на них, они следили за нами. Нет, не за нами, а за мной , и ты тут совершенно ни при чем, бедная моя Фло. Им нужна именно я. Мисс Ласточка.

Зачем? О, вовсе не для того, чтобы заставить говорить, ведь они заклеили нам рты.

Значит, чтобы заставить меня молчать?

– Я уверен, это она, – подтверждает Робусто. – Но нам придется заняться обеими.

Леденец сует в рот очередную конфетку.

– Надеюсь, тариф будет двойной?

Робусто пожимает плечами:

– Можешь перед этим поразвлечься с ними, если считаешь, что тебе мало посулили.

Леденец едва не давится.

– Как знаешь. Тогда я возьму эту пухлявую блондинку, уж больно аппетитная!

Однако он медлит и с сожалением поглядывает на мою обнаженную грудь. Потом все же поворачивается к Фло, зловеще поигрывая своим зачехленным ножом. Фло находит в себе силы ответить ему презрительным взглядом. Представляю, какими ругательствами она осыпала бы их обоих, если бы ей дали открыть рот. Думаю, самым ужасным для нее было бы умереть молча. Леденец проделывает какие-то странные телодвижения. Я догадываюсь, что он пытается спустить штаны, которые никак не слезают с его жирной задницы. В кармане штанов побренькивает жестянка с леденцами, и этот звук добавляет к сцене последнюю мрачную ноту. Я не сразу понимаю, что бренчанию ментоловых леденцов сопутствует другой звук.

Кто-то стучит в окошко!

Миг спустя в нем появляется лицо с носом, расплющенным о стекло, и вытаращенными глазами, которые пытаются рассмотреть, что происходит внутри. Робусто проворно встает между окном и нами, но я все же успеваю узнать человека.