Мишель Бюсси - Я слишком долго мечтала

– Все в порядке, Бобренок?

Через час Оливье наконец вышел из мастерской.

– Как насчет аперитива? – спрашивает он.

Несколько минут импровизированной подготовки, и вот мы уже наслаждаемся охлажденным «Поммаром» [50] «Поммар» – французское вино из сорта «пино нуар». . Этан и Ноэ выпрашивают у бабушки и деда печенье. Ешьте на здоровье, мои хорошие, пока еще никто из вас не сможет доложить об этом маме с папой! Мне ужасно нравится, что эти мальчишки изъясняются на своем секретном языке, когда хотят что-нибудь скрыть от взрослых.

Оливье засыпает меня вопросами. Их больше обычного. Ну как тебе Монреаль? Ты ведь там давненько не была… Люди все еще говорят по-французски? А белок ты там видела? А лесорубов? А красавчика Трюдо? [51] Джастин Пьер Джеймс Трюдо (р. 1971) – премьер-министр Канады с 2015 г.

Я едва успеваю улыбнуться, как он задает следующий вопрос:

– Надеюсь, на сей раз ты не потеряла свои документы?

И больше он ничего не добавляет. А я удивляюсь: как это он запомнил ту сумку, потерянную двадцать лет назад?

– Нет…

И замолкаю. Пожалуйста, Оли, не настаивай! Ведь это для тебя, ради тебя я пытаюсь все забыть.

Оливье отнимает у близнецов пачку печенья.

– В экипаже был кто-нибудь, кого я знаю?

Я хватаюсь за эту соломинку:

– Да, за штурвалом был Жан-Макс Баллен, наш записной юбочник. Похоже, ему грозят большие неприятности. Флоранс тоже была с нами.

Оливье кивает. С Флоранс он знаком. Видел ее четыре или пять раз, до своего замужества она иногда приходила в гости.

– Редкое совпадение, не так ли? Путешествовать с двумя людьми, которых давно знаешь.

– Да, все бывает…

Этан и Ноэ смотрят на меня глазами объевшихся щенков, которые чисто инстинктивно чуют, к кому лучше обратиться за подачкой. Я выдаю каждому по три печеньица Curly .

– Ну а ты, Оли, чем занимался, пока меня не было?

Он смотрит на меня удивленно, как будто я слишком резко отбрила его.

– Да ничем… ничем особенным. Так, работал. А вчера ездил в Париж. На авеню Ваграм. В этот самый ресторан…

– Ты же терпеть не можешь большие города.

Оливье не отвечает. И мы долго сидим молча, созерцая лениво текущую Сену, птиц, парящих над заказником Ла-Гранд-Ноэ. Там водятся бакланы, чайки, шилоклювки, журавли… Этан и Ноэ вернулись к своим игрушкам и пропустили полет цапли. Оливье провожает ее взглядом до тех пор, пока она не скрывается в одной из речных излучин, потом встает:

– Ладно, пойду еще поработаю. Кликни, когда накроешь к обеду.

Я вижу, что он смотрит на мое плечо с вытатуированной ласточкой, как будто за это время она могла улететь.

Улететь – без меня?

Он отворачивается, точно его что-то смутило, обводит взглядом наш деревянный дом с садом, подстриженные живые изгороди, обглоданные овцами речные берега, свою мастерскую. И, перед тем как запереться там, наклоняется и целует меня:

– Я по тебе скучал, Бобренок.

Близнецов увезли. Лора заехала буквально на одну минуту, чтобы забрать их. Сегодня у нее ночное дежурство в больнице Биша. У Лоры свои трудности с графиком, почти такие же, как у ее матери, с той лишь разницей, что вселенная дочери ограничена белыми коридорами больничного муравейника.

И тем не менее она успела бросить мне перед отъездом:

– Я видела твое расписание, у тебя будет четыре дня отдыха между Лос-Анджелесом и Джакартой.

Неужели она хочет навязать мне Этана и Ноэ на все это время, с ночлегом?

– Так вот, мам, ничего не планируй на эти четыре дня. Тем более что с Джакартой пока все неопределенно. Обещаешь?

Я удивленно воззрилась на нее.

– Мам, ты что, новости не смотришь? Там же цунами! В Индийском океане пробудился какой-то подводный вулкан, и волны пятиметровой высоты смели дома́ на Суматре и Яве… Тысячи людей остались без крова… В ближайшие дни ожидается повторение!

А я ничего не знала. Наверно, у меня был ужасно глупый вид. Я инстинктивно поискала глазами свою сумку. Значит, рейс Париж – Джакарта аннулирован? И тем самым моя петля времени затянулась. Неужели это результат подмены камня времени камешком из моего сада?

– До следующего воскресенья, мам!

– Почему до следующего?..

– Господи, да у тебя же день рождения!

Остаток воскресного дня протекает так же мирно, как течет Сена. Мой самолет вылетает в 20:00. Мы растягиваем наш обед на террасе до трех часов пополудни. Это предполетное время тягостно, в каждой паузе чудится невысказанный упрек. На сей раз Оливье не делает никаких попыток удержать меня дома. Марго встает около часа дня, выходит в неглиже к десерту, чтобы проглотить йогурт и хлопья, потом отправляется принимать душ.