Фрауке Шойнеманн - Агент на мягких лапах

– Конечно, не забыла. Но вы можете послать со мной сообщение, согласен? Например, привяжете мне на шею записку. И с этой запиской я прибегу к Вернеру. Так будет лучше всего.

– К Вернеру? Но ведь он ничего не должен узнать об этой истории!

– Верно, не должен. Но ситуация, к сожалению, ухудшилась, и теперь нам нужен взрослый, и не просто, а с умной головой, который не станет пороть горячку.

– Хорошо. Пожалуй, твоя идея действительно разумная. Я поговорю с Томом и Паули. – Я повернулся к своим друзьям:

– Придумала! Мы повесим Уинстону записку на шею, и он выберется в окно и спустится на землю – для кота это не проблема. Потом он позовет кого-нибудь на помощь, и нас спасут!

Паули и Том недоверчиво переглянулись:

– Но откуда мы узнаем, что Уинстон найдет кого-то, кто сумеет нас спасти?

– Уинстон очень умный. Я все ему объясню. Вот увидите – у него все получится!

Том склонил голову набок и задумался:

– С другой стороны, мы ведь ничего не теряем. В худшем случае кот просто сбежит. Нам нужны листок бумаги, ручка и веревочка.

Мы огляделись вокруг. Увы, в маленькой комнатке ничего из этого не было. Наконец на шкафу мы все-таки отыскали старый конверт. Но вот ручку найти не удалось.

– Подождите, я всегда ношу с собой карандаш для глаз. – Паули извлекла из кармана огрызок карандаша и показала нам. – Он слишком мягкий и мажется, но это лучше, чем ничего.

– Молодец, хорошая мысль. Ну а вместо веревочки я пожертвую свой шнурок, – объявил Том и немедленно стал вытаскивать его из своего кеда.

Паули протянула мне карандаш. Я немного подумал и стал писать:

Дорогой Вернер, меня похитил Вадим. Он держит меня в своей квартире на Сетманнштрассе, 12, 3-й этаж, справа, и хочет шантажировать маму.

Пожалуйста, помогите мне!

Том заглянул мне через плечо.

– «Дорогой Вернер»? Откуда ты знаешь, что Уинстон обратится за помощью к человеку, которого зовут Вернер?

– Вернер – это профессор, у которого работает мама. Мы живем у него на Хохаллее, а Уинстон его кот.

– Ага, понятно. Но отсюда очень далеко до Хохаллее. Твой кот не сможет туда добежать. Во всяком случае, так бытро!

– На метро он доедет за двадцать или тридцать минут.

Паули с Томом засмеялись:

– На метро? Не думаешь ли ты, что твой кот поедет на метро? Хоть он и умный парень, но все же ты его слишком переоцениваешь.

– Смейтесь, смейтесь, – возразил я, чуточку обидевшись. – Я знаю, что Уинстон это сможет. Кошки могут все. – Да-да, все!!!

– Не волнуйся, – успокоила меня Кира. – Ведь вполне логично, что они тебе не верят. Я все сделаю.

– Клянусь своей миской с куриной печенкой – я надеюсь, что ты права! Но пожалуйста, говори со мной иногда, пока будешь в пути, чтобы я знал, что с тобой все в порядке!

– Обязательно. А теперь я пошла – нам нельзя медлить и терять время. Если мама обратится в полицию, будет слишком поздно!

Я взял конверт, продел шнурок сквозь маленькую дырку, которую проделал в бумаге, и привязал наше письмо на шею Киры-кота. Потом поднял ее на руки, снова открыл окно и осторожно посадил на подоконник. Кира напрягла лапы, прыгнула и уверенно приземлилась на соседский балкон. Прыг, прыг, прыг – она прыгала с балкона на балкон и вскоре действительно спустилась вниз. Уфф, какая же она молодец! Справилась.

Паули и Том смотрели на ее прыжки.

– В общем, если кот сумеет добежать до Хохаллее, я съем веник, – мрачно заявил Том. Он явно приуныл и приготовился к худшему. Честно признаться, я тоже не очень верил в удачу. И что мы натворили?!

Давай, Кира, отзовись! Просто не знаю, сколько раз я мысленно обращался к ней за прошедший час. Но, увы, – никакого ответа. Вообще ничего. Я отчаянно надеялся, что с ней ничего не случилось. Наверное, Том был прав и кошка не может ехать на метро. Возможно, ее уже поймали и отправили в приют для бездомных животных! Ой-ой-ой, Кира, отзовись же наконец!

– Что с тобой? Все в порядке? – Паули погладила меня по руке.

Я поднял голову и посмотрел на нее:

– Все в порядке? Конечно! Мы с моими друзьями заперты в квартире бывшего друга моей матери, никто нам не поможет, вероятно, скоро вернется этот тип и устроит нам что-нибудь, мягко говоря, неприятное. Да-да, лучше просто не бывает! – Я заплакал. Ах, это так хорошо! Такое облегчение.